Павел Примаченко - Экспресс «Россия»

– Да. Юрия Антоновича важные люди в управлении упредили. – Петровна натянула бязевые перчатки, провела рукой по высокой прическе и завлекалочкам на висках, поправила медаль «За доблестный труд» и пошла к пассажирам, оставив терпкий запах «Красной Москвы» и импортного дезодоранта.

В купе за столиком сидела шеф-повар Антонида Захаровна. Напротив нее официант-разносчик Николай, по прозвищу Студент. На нижней полке лежала посудница Елизавета Валерьяновна Морозова, на верхней – официантка Юлька Кукушкина. Подтянув колени к животу, сложив ладони лодочкой и подсунув их под голову, она сладко спала.

– Подъем, труба зовет, – зычно скомандовал Василий.

Все, кроме Юльки, вскочили и быстро вышли.

– Кукушкина, – крикнул он Юльке в самое ухо, – начальство требует. – Та сильнее съежилась, почмокала пухлыми губами и захрапела.

– Вставай, комплексная проверка!

Юлька широко открыла глаза, заморгала, будто вынырнула из воды. – А что у меня проверять? Спереди баба и сзади баба. Что они с меня поиметь могут кроме анализа? Да нассать мне на них, как цыганке на колхоз. Пусть шмонают, проверяют, – бурчала она, шаря спросонья ногами по полу, ища туфли.

– О, полюбуйтесь, два друга – модель и подруга, – набросился Велосипед, как только Василий с Юлькой появились в ресторане. Он возбужденно прикладывался к сигарете и чашке с кофе. – Сидим, ждем, летучку не могу начать.

– Теперь можете, – невозмутимо ответил Василий.

– Спасибо, – директор отвесил картинный поклон. – Кстати, анекдот. Перед штурмом Берлина у генералиссимуса совещание. Собравшиеся волнуются. Сталин трубку курит, молчит. Порученец шепчет, – Иосиф Виссарионович, генералы в сборе. Тот в ответ. – Знаю, но без полковника Брежнева начать не могу. Будем ждать! – Чернушка захихикал.

– Царица Небесна, – вздохнула баба Ганя.

– Так! – Велосипед перешел на деловой тон. – Антонида Захаровна, доложите обстановку.

– Ну, думаю, мяса до Владивостока хватит. – Напряженно начала шеф-повар. – Овощи не по всем позициям. Ну, думаю, обойдемся. Рыбы маловато, но во Владивостоке дополучим. Что еще?

– Все, Захаровна? – Чернушка нетерпеливо заерзал на стуле, утопил окурок в суповом судке, прикурил новую сигарету.

– Как же все? – Шеф-повар подняла широкие брови. – Птицы почти не дали. А потом, я снова с «дыркой» выезжаю. На складе совсем обнаглели. Колбасы сырокопченой не довезли, и растворимого кофе три банки не хватает.

– Разберемся, Захаровна, – торопливо перебил Сергей Николаевич.

– Кто мне «дырку» покроет? – Не сдавалась шеф-повар. – Я из своих не собираюсь доплачивать.

– Покроем вашу «дырку» в рабочем порядке, – директор подмигнул Клокову. – Товарищи, внимание! Генеральный сообщил две новости. Начну с плохой. Официально и достоверно! Меня поставили в известность, что на линии работает контроль. Комплексная министерская проверка. Комплексная! Чтобы никакой химии, никаких шахеров-махеров. Не последний кусок доедаем. Можно один раз и на голой заднице прокатиться. – Он кинул острый взгляд на шеф-повара.

Антонида Захаровна покраснела, тревожно облизнула губы. – Какая химия, Сергей Николаевич? – Тридцать лет без единого замечания. Себе в убыток работаю. Взять хотя бы сегодня. Только одной колбасы сырокопченой не довезли, – она занервничала, поперхнулась, закашлялась.

– Да разве я о вас? Я вообще. – Чернушка погонял сигарету. – А теперь хорошая новость. Заявления на отпуск Генеральный подписал, положил в сейф, и сказал. – Если ваша бригада, товарищ Чернушка, отработает поездку без сучка, без задоринки, значит, идете в отпуск и можете рассчитывать на первое место. – Директор потряс кулаком, – Чувствуете, чем пахнет? – Все начали принюхиваться. – Да не здесь, – он недовольно сморщился, – ведь это переходящее знамя, доска почета и премия.

Все обрадовались, оживились.

– Надо напрячься, навалиться. Короче – рви, дави, хватай, царапай. Наше счастье в наших руках. Как говорил Никита Сергеевич, цели определены, задачи поставлены, за работу, товарищи! – Захаровна, накрывайте, Елизавета Валерьяновна, убирайте.

Морозова и Юлька быстро сняли сервировку.

Скатерти и салфетки использовали только при отъезде из Москвы и при подходе к большим городам, где могли нагрянуть проверяющие. В пути пассажиры обслуживались «без излишеств».

Женщины начали с удовольствием накрывать «отходной» обед. К столу каждый из бригады приносил из дома что-нибудь свое.