Шерман Гадэс - Разнообразие видов. и другие истории

Я отвлёкся и не дописал. Если бы Бети сейчас узнала, что я думаю о ней, она бы скорее всего рассмеялась. Но многое мне пришлось вспомнить только потому, что я закончил ознакомление с её любимой повестью, хотя должен был заниматься своим исследованием. О, представляю, как бы она восхищалась главным героем, ужасным и отвратительным, с его идеальным вкусом и манерами. Как желала бы встретиться с ним наяву. Увидеть хоть на мгновение – жестокого, кровожадного, завораживающего, но пустого и презирающего всякое истинное знание подобно ей самой. События в жизни этого типа просто мелькают; он не останавливается на деталях, никогда не видит их, любой подтекст ему чужд. Так и для Бети – прошла мимо, забыла, не обратила внимания. Задела кого-то и даже не подумала, наивно спрашивая у меня, насколько она умна, гораздо лучше других, и нравится ли мне наше общение, которого уже давно нет. Оказывается, у неё отсутствует тонкая, едва уловимая душевная организация, умение воспринимать мир посредством расширенных ощущений, особая чувствительность каждой поры на теле, а ведь я всегда придерживался иной точки зрения, считал её несомненно более развитой и даже совершенной… Да и повесть посвящена вовсе не тому, что Бет пыталась мне преподнести.

Я разглядел в персонажах вынужденных жертв обстоятельств, обреченных на существование, которое им в тягость, но ведь иначе таким людям просто не выкрутиться. Они ничего не могут сделать против своей природы, и совсем никто не спешит им на помощь. Это герои с душевным дисбалансом, развившимся в виду наличия глубоких нравственных потрясений. Энн пишет совсем о других вещах, недоступных поверхностному восприятию Бет. Одиночество, борьба, неминуемый крах, которые не с кем разделить, никому не понять. Её повесть посвящена вселенскому холоду, и даже Бог – а мы знаем и почитаем Его – порой обрекает нас на бесконечное и непостижимое мучение.

Том позвонил очень поздно. Я с трудом дотянулся до телефона.

– Как продвигается твоя работа, мистер гений? Я слышал, на кафедре она должна произвести настоящий фурор.

– Ты так считаешь?

– Ну, Гай сказал, эти твои выводы облечены в любопытную форму, а при твоём утонченном подходе ты мог бы изложить их даже стихами.

– Мог бы, – просто согласился я, взглянув на часы.

– Ничего себе! Тогда я обязательно приду послушать. Вдруг у нас будет свой Элиот?

– Перестань ёрничать, Том. Всё и так выходит слишком неискренне.

– Что ты имеешь в виду?

– Моё исследование.

– Не понял. В каком смысле?

– В прямом. Посмотри, сколько вокруг одинаковых людей… Где же отличия? Любим одно и то же, стремимся к аналогичным вещам, даже представления о счастье не поддаются разграничению. Говорю с приятелями и сомневаюсь, не штампуют ли нас в низкосортном цеху?.. Ты уверен, что человечество ещё не превратилось в роботов?

– Марк, ты столько путешествовал, чёрт возьми! Что ты вообще городишь? Считаешь, племена зулу слеплены из того же теста, что и native americans? Не неси чепуху!

– Погоди, погоди, Том! Я ведь о другом толкую.

– Ну?

– Они да, согласен. Они ещё сохраняют самобытность в тех местах, что мы посетили. Пока. Да и то уже давно залезли в футболки и плюются пивом.

– Ну и что с того?

– А то, что я убежден: наша уникальность заложена в мышлении, в умении нестандартно воспринимать этот мир, не пытаться всеми силами походить на уже имеющийся шаблон. Выпадать из общего строя. Это же имеет первостепенное значение!

– Послушай…

– Нет, послушай ты. Мне, например, чтобы быть собой, не нужно быть кем-то другим. Почему же, если человек хочет оставаться таким, каков он есть, его начинают переделывать, навязывая комплекс неполноценности?

– Сайс точно говорил, что ты ошибся направлением. Тебе бы в философы податься!

– Не надо осмеивать серьёзные вещи. Я заблуждаюсь, по-твоему?

– А ты правда близок с пастором или нет?

– Кто тебе сказал?

– Ну, слухами земля полнится.

– Я посещаю его проповеди.

– Так ведь и что, церковь тоже так считает, а? Мне казалось, она всегда обезличивает своих прихожан, объединяет вас в массу, чтобы создать ощущение единства. Которого, конечно, на самом деле нет.

– Христианство – оплот человеческой индивидуальности. Предельно важна личная вера, личные отношения с Богом.

– То есть эгоизм.

– Да нет же! Я не говорю об эгоизме.

– Постой, а если он начнёт исповедовать другие постулаты, ты уйдешь из своего храма?

– Я уйду откуда угодно. Сохранение чистоты веры – главная задача любого из нас. Как мы будем распространять евангельскую весть, если сами погрязнем во лжи?