Вячеслав Сукачев - Повести огненных лет

Спустившись по тропинке в село, Серафима вышла на центральную улицу и широко зашагала мимо добротных, опрятных домов. Длинная черная юбка под коричневым жакетом делала ее выше и стройнее, чем она была на самом деле. Но все портили энергичный размашистый шаг и сильные движения рук. Эта необычная особенность походки Серафимы лишала ее женственности, было в ней что-то неуловимо мужское, сугубо мужское, и, может быть, именно поэтому звали ее в селе Военной.

У самого дебаркадера навстречу Серафиме попалась Мотька Лукина – маленькая, круглая бабенка, бездетно доживающая свой век. Следом за нею понуро вышагивал Осип Пивоваров, тощий, нехорошо кашляющий человек, отменный плотник и законченный пьяница. Осип с войны вернулся в пятьдесят четвертом, пропадал где-то за какую-то провинность. И вернулся уже пьяницей.

– Сапоги за юбкою, голубь за голубкою, – усмехнулась Серафима.

– Дак ведь пристал, клятый, оглоблей не прогонишь. Второй год прошу ворота починить – его нет, а трешку горазд из-за пазухи выманить. – Слова Мотька сыпала часто и кругло, смешно удивляясь глазами и морща маленький вздернутый нос.

– Ну, у тебя-то есть чего таскать оттудова, – серьезно сказал Осип и подмигнул Серафиме.

– Есть, да не про твою честь, черт неупойный, – отрезала Мотька, у которой груди и в самом деле всходили пышно и дерзко выламывались в крутой вырез обширного платья. – Ты, Сима, на работу?

– На работу, Мотя, на работу, а то куда же еще.

– Ноне, сказывают, теплоход задерживается. На меляк напоролся.

– Снимут, никуда он не денется. А ты с брусничкой?

– С брусничкой, – вздохнула Мотька.

– Дозрела?

– Да где как. На бугорке – бурая, сладкая, а в низинах еще горчит. А ты, Сима, модницей у нас стала. Прямо первый сорт.

– Ну?

– Дак девки-то нынче в длинных юбках щеголяют, коленки им солнце ошпарило, что ли, дак стали прикрывать.

– Мо-оть, – тоскливо потянул Осип, – не томи ты душу.

– Тля тебя разбери! – вдруг осердилась Мотька, – ты что пристал как банный лист к…

Серафима повернулась и по шаткому трапу пошла на дебаркадер, усмехнувшись Мотькиной перепалке с Осипом.

– Сим, Сима! – окликнула ее Мотька. – Ты слышала, Матвея в районную больницу свезли? Сегодня ночью леспромхозовским катером отправили. Говорят, плох очень.

Серафима сбилась с шага, через плечо глянула на Мотьку, кивнула головой и пошла дальше, ничем не выдав своего волнения, так как за три десятка лет обучилась и этому.

Отворив свою каморку, Серафима устало опустилась на стул, оперлась локтями на маленький, под дерматином, столик и глубоко задумалась. В комнатушке пахло свежей краской, рыбой и устоявшимся холодком необжитого помещения. Даже в безветренную погоду дебаркадер легонько покачивался, тоненько звякала чайная ложечка в стакане, и надсадно гудела по стеклам большая зеленая муха.

Когда в окошечко постучали, Серафима скинула крючок и резким толчком распахнула дверцу. Достала ключи и, отомкнув маленький продолговатый сейф, разложила на столе билеты трех классов, а палубные, которыми никто пока не пользовался, сунула обратно. Потом на столе появилась коробочка из-под домино, в которой глухо звякали разменные монеты. На угол стола Серафима положила пачку «Прибоя» и спички и только после этого глянула в окошечко. Там стоял Осип Пивоваров. Его тоскующие светлые глаза смотрели на Серафиму виновато и покорно, редкие русые волосы косо лежали на лбу, и под ними мелко искрились капельки пота.

Серафима достала новенькую хрустящую трешницу и положила на окно. Осип не брал и не уходил. Тогда она потянулась со стула, приоткрыла дверь и громко крикнула:

– Кто за билетами – подходи.

Осип и трешница за это время исчезли…

– Здравствуйте, тетя Сима, – первой брала билет Галя Новосильцева, дочка председателя рыбкоопа Ивана Кузьмича.

– Здравствуй, Левонтьевна, – в город к сыну собрался дед Никишка.

– Добрый день, Серафима Леонтьевна, – учителка провожала сына-первокурсника.

– Вам звонили? Мне первый класс, – это командировочное начальство из леспромхоза.

– Привет, теть Сима! – Колька Кадочкин ехал пересдавать на шофера.

– Ой, тетя Симочка, два билетика нам, – девчушки-практикантки из леспромхоза…

«Вот, значит, как, Матвея сегодня увезли, – устало думала Серафима, и непонятно было, откуда вдруг взялась у нее эта усталость, тяжело навалившаяся на плечи. – То-то же и снилась сегодня змея – к дороге. Да стоит ли ехать? Может, ему теперь не до свиданок. Надо бы позвонить прежде, справиться в больнице. А чего справляться? Надо ехать».