Анастасия Дюльдина - Отражение в зеркале

– Ты напугал меня, – шипит женщина, словно через силу выплевывая слова, – не смей так подкрадываться ко мне со спины!

– Прости, – извиняется парень, усаживаясь за стол и придвигая к себе тарелку с яичницей, – но ты стояла у плиты, наверное, и не слышала меня.

Только с ней он до сих пор мог разговаривать, пусть и слышал в ответ всего несколько слов. Обычный монолог, который с каждым днем давался все труднее и труднее, ведь это было сравни крика в пустоту. После смерти отца мама совсем сдала – и по здоровью, и по отношению к сыну. Она ничего не говорила, но этого и не требовалось, чтобы чувствовать, всей кожей ощущать ее обвиняющие взгляды в его сторону.

Так не хотелось принимать причину ее странного поведения! Ведь это означало бы, что он признал свою вину перед ней, перед умершим отцом, перед самим собой за слабость и никчемность. Именно из-за него распалась их семья! Именно он встал между родителями, разделяя их, разводя по разные стороны. Но нельзя было не признать тот факт, что мама слишком сильно любила отца, чтобы больше заботиться о сыне. Муж всегда на первом месте, только он и его желания, а уже все остальное. На каком же, в данном случае, месте находился сам Кирилл? Наверное, в конце списка, это уж точно.

– Мам? – парень внимательно следил за тем, как женщина моет посуду у раковины, и вновь уловил, как она едва заметно вздрогнула от звука его голоса. – Почему, мам? Почему ты так поступаешь со мной? Ведь это я жертва! Это меня уничтожили, растоптали, смешали с грязью!

– Тебе пора в школу, – процедила сквозь зубы Елена Николаевна, выключая воду и вытирая руки о полотенце, висевшее на спинке стула. Она так и не взглянула в его сторону, ни разу за последние несколько месяцев!

– Посмотри на меня, мам, – попросил Кирилл, вставая со своего места и делая шаг к ней навстречу.

– Не смей приближаться ко мне! – взвизгнула женщина, отпрыгивая от него, словно от ядовитой змеи, что попалась у нее на пути. – Когда только до тебя дойдет, что я не намерена тебя жалеть и успокаивать! Ты сам виноват в том, что произошло, и отец погиб из-за тебя!

В ее взгляде читалась такая неприкрытая ненависть, что на минуту парень забыл, как дышать, а в груди с ужасающим треском что-то лопнуло – может, это его сердце разбилось на тысячу осколков? Вполне возможно. Неверие, непонимание, ужас – только эти эмоции плескались в глазах Киры, который с открытым ртом смотрел на свою мать и не мог понять, как же так произошло, что та, которая должна была любить и защищать, предала его?

– Почему ты меня во всем винишь? – воскликнул он, вглядываясь в потемневшие от ярости глаза матери. – Это же отец…

– Не смей даже имени его произносить! – зашипела Елена Николаевна, презрительно окидывая с головы до ног худую фигуру сына. – Ты посмотри на себя – кто ты такой, чтобы судить своего отца?! Он любил тебя, а ты недостоин даже его мизинца, маленький ублюдок!

Ошарашенный, сбитый с толку такими откровениями, пригвожденный к месту суровым взглядом матери, Кирилл не мог даже пошевелиться. После смерти мужа она впервые заговорила о нем и о том, что произошло между ним и сыном. Она всегда знала… Всегда. Только ничего не делала, чтобы помешать извращенным развлечениям своего мужа, боясь, что тот уйдет и бросит ее. А расплачиваться за страх приходилось Кире.

– Я очень надеюсь, что, когда тебе исполнится восемнадцать, ты поступишь в институт и переедешь отсюда! – ровным холодным тоном продолжила Елена Николаевна, проходя мимо застывшего парня. – Я смотреть на тебя спокойно не могу. Сразу вижу его…

…Доктор Хлыстов внимательно изучает взволнованное лицо пациента и понимает, что пора переходить к следующей стадии. Одной из самых важных и болезненных, но которую совершенно точно нельзя обойти стороной. Уже прошло достаточно времени, чтобы некоторые болезненные воспоминания притупились и о них можно было говорить.

– О чем поговорим сегодня? – неловко ерзает в кресле Кира, вращая головой по сторонам, словно впервые видит обстановку рабочего кабинета.

– На одном из наших первых сеансов, – аккуратно начинает доктор, сверяясь со своими записями в медицинской карте пациента, – ты заявил, что готов говорить о чем угодно, но только не о двух вещах. Сейчас что-то изменилось?

– Пожалуй, – тихо произнес парень, прекрасно помня о запретных для себя темах. – О друге и о матери.

– Расскажи мне об отношениях с мамой, – мягко просит доктор, чуть опустив голову и разглядывая его поверх своих очков, – по обрывкам наших с тобой разговоров я успел сделать некие выводы. Вы живете раздельно?