Александра Резник - БАРБИТУРАТЫ. Повесть

Оформление обложки Кирилл Русланович Гаврилов

© Александра Резник, 2020

ISBN 978-5-4498-1947-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Знаешь, я все про себя давно поняла. И почему все так происходит, и зачем, и как. И почему я тогда чувствовала одно, потом другое, с продлением времени то счастье, то боль, боль, в конце концов, вперемешку со страданиями, истерики, нервные срывы и всякие противоречия. Мне это все ясно. Так бывает, когда ты начинаешь смотреть на себя со стороны, особо не углубляясь внутрь. Я давно не рискую. Я знаю, что там у меня глубоко, и окунаться туда однажды было чертовски плохой идеей, а возвращаться сродни самоубийству. И я знаю, почему сердце так ноет и плачет по Рязани, где я плакала рядом с есенинским домом и по Москве, где нас обнимал тамбур поезда, когда все казалось дальше – просто жизнь. И песенка тогда была легкой, но оба мы знали, что она нас в конец либо задолбает, либо убьет. Случилось скорее второе, правда? И мы, наверное, оба знали, что это нас заведет куда-то не туда, но, знаете, такое бывает, когда знаешь, что нихрена хорошего, но попробовать хочется. Я так однажды в детстве кусок мыла съела. Потому что оно вкусно пахло клубникой. Понимаете? Понимаешь ты или нет? Что как бы знаешь, что нельзя, но блин, как же вкусно пахнет. И единственное, чего я не понимала все это время – это что ты есть. И это было смыслом всего. Не знаю, была ли я для тебя загадкой, но разгадывать тебя было интересно, пока монополия не превратилась в казино. Понимаешь? Я уже никогда не пойму.

Если хоть одна сука еще хоть один раз скажет, что у меня трясутся гребаные руки, я этими гребаными руками не поленюсь врезать этой суке по ее физиономии. Налил бы кто-нибудь еще выпить. О боже, да, этой фиолетовой жидкости прямо в этот розово-оранжевый стакан. Пожалуйста, до самых краев, потому что я надеюсь больше не увидеть эту милую мордашку в толпе из темно-синих бледных танцующих парашников. Кажется, играет что-то по типу какого-то сраного диско, но мне слышится только вальс пианинный. Такой весь из себя «раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два-три»…И слова такие, едва можно разобрать. Самые главные. И я выпиваю что-то фиолетовое до дна.

«Ветер, солнце, песок – даже волосы дыбом встают»,

…два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два…

«Дорогая моя, я отсюда уйти не могу»,

…два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два…

«Ветер гонит пара, трубы гонят томительный вальс»,

…два-три, раз-два-три, раз-два-три, раз-два…

«В забалтийских морях музыкант провожает февраль».

Я все равно вижу твое лицо среди пар, но меня уже не волнует, честно. Я ставлю стакан на стойку насчет «раз», встаю насчет «два» и грубо и пьяно отодвигаю кого-то рядом плечом насчет «три». Люди вокруг меня сбиваются в какой-то плотный кокон, кружатся. Заматываются, как будто какая-то сумасшедшая старушка в один прекрасный день психанула, сидя у себя в кресле, и решила навязать шарфов из своих плотных сиреневых ниток на всю семью. Господи, как же все вокруг плывет, но быстро, с бешеной скоростью бросаясь мне под ноги, чтобы я споткнулся. Я слышу все: начиная от вальса, который завладевает моим мозгом и стучит в барабаны перепонок, и заканчивая глотками какого-то старого идиота со вставной челюстью. Но вижу я больше силуэты людей, это неважно, потому что сейчас я могу быть сосредоточен на единственной детали. Что волнует, притягивает, зовет. Твое прекрасное милое лицо, которое я, сука, терпеть не могу, господи. Ты невероятная. Я тебя ненавижу. Мои руки совершают бессмысленные движения вверх и вперед, чтобы высвободиться из душного кокона, рот раскрыт, потому что я очень хочу вдохнуть воздуха, а глаза наверняка готовы выкатиться из орбит, потому что я чувствую, как сосредоточен. Ты стоишь и смотришь прямо на меня. Твое милое чистое личико улыбается мне, а глазки слегка прикрыты. Ты почему-то тогда вечером решила нарядиться, и на тебе была такая очаровательная черная водолазка с бархатным воротом, большие золотые круглые серьги и широкие штаны клеш с блестящим ремнем. Такая, господи, маленькая, аккуратная, а так уверенно смотришь на меня, просто прелесть, как смотришь, своими карими глазками. Дорогая моя, я отсюда уйти не могу.

Таблетка щелкает в зубах, или, наверное, суставы в моей шее, на долю секунды закатываются глаза. Я знал, что когда открою их, ты все еще будешь мне улыбаться и смотреть и ждать, когда я к тебе подойду.