Александра Резник - БАРБИТУРАТЫ. Повесть

Один мой друг увлекался игрой в казино, ему было всего 14 лет. Каждый сам убивает себя, как может и как хочет. Так вот играл он в это самое казино, поднимался на ставках. И как-то раз задолжал, просрал так много бабла, что ему пришлось выйти на улицу. Ничего хорошего не происходит, когда выходишь на улицу. Совершенно одни ошибки, ведь «зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером таким же, каким ты и был, тем более изувеченным?». Конечно, ничего хорошего не произошло, потому что у него была цель, и все такое. Так вот этот самый друг подкараулил старушку у банкомата, подождал, когда она отойдет подальше, и ударил ее сверху на череп куском арматуры. Сказал, стало стыдно только через неделю. А мне не бывает стыдно уже давно, и не знаю, как это все прекратить.

Я одеваюсь странно, и вообще я весь из себя странный. Не помню, я был таким всегда или с какого-то момента солгал себе, что это я. Я подошел к зеркалу и повел рукой по черным волосам. Они короткие и крашеные, я не помню своего настоящего цвета. На мне дурацкая тельняшка и черные джинсы, потом джинсовка на плечах. Мне сейчас, как бы странно я ни выглядел, надо закинуться.

Коридор короткий и темный, моя комната в конце, а мамы нет дома. Но на холодильнике как обычно висит желтый стикер. Иногда мне кажется, что моя мать сама состоит из бумаги. Если это так, то мой отец в свое время играл роль ножниц, а все, что есть я – просто камень.

«Нейролептики в ящике»

Мне от ее заботы неловко, к тому же я нейролептики пью, когда совсем тошно и просто нужно что-то кинуть, чтобы растворилось в желудке. На этот случай даже валерьянка с алкоголем будет куда ценней. Мать прекрасно знала, что я отбитый наркоман, но ей все равно, и меня это устраивает вполне. Да к тому же, я не считаю себя нариком, я слишком труслив, чтобы нюхать кристаллы кокаина или вмазываться.

Пока я шел по улице, было уже к вечеру. Цветик жила в соседнем районе, и я думал о том, что на самом деле, я сильнее, чем кажусь. Несмотря даже на то, что я безумно жирный. В нашей квартире нет весов, и очень темно, потому что тогда в зеркале хуже видно мое лицо и тело. Я много ем, и поэтому мое наказание – мое тело, которое я тогда уж лучше сгублю. И с этими мыслями я тогда ускорил шаг. Цветик жила на втором этаже не одна, а с сыном – моим ровесником, который, конечно, тоже плотно сидел на подобном дерьме, еще плотнее меня, потому что по нему было видно, что он нихрена не знает меры. Я понятия не имел, как его зовут, хотя мы иногда закидывались вместе. А на втором этаже они жили, должно быть затем, чтобы в бэдтрипе выпасть и ничего не сломать, не повредить. У них всего лишь пятиэтажка, знаете, советская такая, и, несмотря на такой, как любят говорить всякие, «образ жизни», всегда идеально чисто. Еще и все иглы стерильные, но мне на это плевать. Пока мать мне оставляет деньги, замечательно подозревая о том, куда они уйдут, я хожу сюда. И то ненадолго, но иногда приходится.

Из подъезда вышел прежде меня мужик, потирая кровавые костяшки, но тут это обычное дело. И я постучал в обычную деревянную дверь с номером «9» на ней, и мне открыл этот самый сын. У него как всегда был разбит нос, а в руках перекись. Он сначала посмотрел непонятно, а потом его будто осенило, и он улыбнулся ртом без нескольких зубов.

– Совсем про тебя забыл, думал, ты сдох, – сказал он, пока струйка крови стекала по его губе.

Он отошел от проема, я снял кроссовки и прошел сразу на кухню. Цветику было 50 (или около того) лет, и первое, что я увидел перед собой – накрашенные ногти на ногах в кислотно-розовый, и длинную сигарету, сжатую между пальцев.

– Давно вас не видать, – она подула на лак на пальцах, такой же розовый, и моргнула глазами с сиреневыми блестящими тенями.

– Вить, потяни ящик. Вам же как всегда?

Я отвел глаза наверх, слегка улыбнулся и пожал плечами.

– Секобарбитал?

– Пентобарбитал тоже, шесть.

– Наконец появились деньги? – она поинтересовалась просто так, ни для чего, лишь бы беседу завязать, прищурившись от дыма, – Виктор, что ты там копаешься, третье отделение! И вытри наконец нос, он кровоточит как сука в период течки.

Парень молча протянул мне таблетки, и я с чувством полного удовлетворения положил их в карман.

– Даже не останешься?

– Витя!

– Да, – удивленно протянул я. Меня только что посетило желание кинуть прямо сейчас и поскорей.

Я знаю, что иногда здесь нарики не выдерживают и вмазываются прямо тут, потому что у Цветика есть специальная для этого комната.