Валериан П. - Такая вот жизнь, братец – 6. Записки шестидесятника

…Искать смысл во всём этом скопище звёзд и галактик все равно, что искать его в куске камня. Да, когда-то он был чем-то иным (мы даже знаем, чем), частью какого-то иного целого, и стал камнем в силу определённых законов Природы. Ну и что? Сейчас он камень, а завтра (через миллионы лет) превратится в пыль или расплавится, или улетит куда-нибудь блуждать в межзвёздном пространстве, пока не упадёт на какую-нибудь другую планету, или не канет в бездне Чёрной дыры. А куда денутся все мои мысли, чувства, желания? Во что превратятся? Неужели они уже сейчас превращаются в ничто ?

…Когда люди умирают и их (якобы) бестелесные души (якобы) несутся во тьме к свету (якобы) новой, потусторонней жизни. Иногда их бег останавливают (кто?) и поворачивают назад, в прежнее существование, говоря (?), что они ещё не готовы (перевоплотиться (?)), что у них остались дела (?) на Земле. Значит ли это, что у каждого из нас, даже самых малых, есть своё предназначение здесь, не выполнив которого мы не можем умереть? И если да, то какое предназначение у меня?…

… Являются ли мои экскременты частью моего тела, содержат ли они мою ДНК, и шире, частичку моего «Я»? Я ем, потребляю пищу, обрабатываю её внутри себя, обогащаю, пропитываю её «соками», выработанными мной, а значит, содержащими элементы моего организма (может, и души?), и выпихиваю их из себя назад, в мир. И вот, они несутся по трубам канализации, и выбрасываются в реку, где их поедают всякие там рыбы и прочие твари, или они оседают в ил на дно. Рыб поедают птицы, животные и люди, и вот уже частички моего генома растворились в других организмах, как и во мне живут и умирают мириады других микроэлементов, которые попали таким же образом в меня. Круговорот материи в Природе ?

…Что такое смерть человека для его близких? Когда он жив, рядом, его как бы и не замечаешь, но вот он умер, исчез, и что взамен? Первое время он незримо присутствует в вещах, воспоминаниях, звонках друзей. А потом, постепенно, уходит, растворяется в безвоздушном пространстве, память о нем стирается, тускнеет, перестаёт хватать за сердце. Не так ли и с любовью ? Любовь, как костёр, выгорает и гаснет ( нет, это – страсть ), и холод снова заполняет душу. Мы с Тусей живём в пространстве, не согреваемым любовью. От нас остались одни лишь тени.

На семейном фронте

13.08.00

Туся совсем перестала стесняться меня. Вот, ходит полуголая по квартире, готовясь к мытью головы. Грудь свисает на живот двумя жалкими мешочками, на лице застыло выражение тупой сосредоточенности, руки худые с обвислой кожей, рёберный каркас проступает сквозь обтянувшую его плоть. Если бы не живость движений, то её можно было бы принять за древнюю старуху. А ведь, ей ещё и шестидесяти нет! (В день её рождения).

…Самое страшное в наших отношениях с Тусей – это то, что мы даже не подозреваем об их истинной природе. Она говорит, «давай жить мирно, не ссориться, не кричать друг на друга, не хамить (имея в виду меня, конечно) – это меня убивает». Я соглашаюсь на все сто, на двести процентов. Так, конечно, жить будет гораздо лучше, но… в нас бушуют силы, не подвластные сознанию, но разрушающие друг друга. Временами во мне растёт немое раздражение, что-то глухо клокочет в душе, поднимается вверх в сферу сознания, и я выплёскиваю его в едких репликах, агрессивных жестах, хамских интонациях, и ей становится плохо, начинается головная боль, схватывает желудок и т. д. и т. п. Т.е., реагирует организм, не затрагивая сознания. И так бывает часто!

…Мне кажется, я понял, в чём моя ошибка в отношениях с близкими мне женщинами. Я часто обольщался на их счёт, полагая, что, полюбив меня, они сохранят это чувство на всю жизнь. И всю дальнейшую жизнь я буду, не зная горя, купаться в их любви. Я никогда не мог вообразить себе, что в один прекрасный день пожар, вспыхнувший в их сердцах, может погаснуть. Однако, именно так всё и происходит: как только жар любви ко мне в них остывает, они отворачиваются от меня, видя во мне просто незначительного человека, жалкого фигляра , озабоченного собственной персоной, плохо ориентирующегося во времени и пространстве. Я перестаю быть им интересен. И все те любовные утехи, которые они получали со мной, (от меня?), весь тот пыл и вся страсть, которые я в них разжигал, всё это мгновенно забывалось, и они смотрели на меня с холодным презрением. «Как же это так!», вопрошал я мысленно, «ведь, ещё недавно ты изнывала от страсти в моих объятьях, ты буквально таяла от счастья! Неужели всё забыто? И никакого чувства благодарности за всё, что я дал (даю?) тебе. Вспомни, как хорошо тебе было со мной»? Ничего не помнит. Как будто ничего и не было. Что-то умирает в них, и моя жизнь превращается в кошмар. В их глазах я уже совсем не тот, кем был каких-то пять-шесть недель (месяцев, лет?) назад. Бабочка превращается в куколку.