Сергей Полковников - Сказка? Быль! Сказание-бывальщина

Он хорошо помнит этот весенний день, когда под грузом рюкзака упорно штурмовал крутой склон горного кряжа, покрытого плотным слоем слежавшегося снега. Приходилось врубаться в него носами горных ботинок, выбивая ступеньки. Липкий горячий пот темными пятнами камуфлировал одежду на груди и спине путешественника, соль разъедала глаза, кровь частыми ударами била изнутри по черепной коробке, как по наковальне. Дыхание со свистом и хрипом рвалось из груди – давал знать резкий набор высоты. Поэтому, чтобы как-то дать отдых зашедшемуся в бешеном ритме сердцу, приходилось устраивать недолговременные привалы, предварительно вытоптав небольшую полку в снежном фирне. Череда выбитых в снегу следов-ступенек начиналась у карниза импровизированного привала и двойной цепочкой исчезала где-то внизу, создавая памятник упорству и настойчивости.

Долгожданный перевал был наконец-то взят, и на обратной, южной стороне хребта глазам явилась картина, которую впору можно сравнить с поворотом сюжета книги «Земля Санникова», естественно, со многими оговорками. Лесные поляны манили своей неестественной яркой зеленью, отмытые снеговой водой, по яркости и насыщенности цвета стали похожими на искусственный газон. О чудо, поляну порхая пересекла яркая бабочка. Под сводами деревьев дожидался своей участи снег, серый, покрытый слоем лесного мусора и даже на взгляд не суливший ничего хорошего уставшему путнику и без того уже во влажной обуви.

Солнце уже клонилось к закату, и тени от лесных исполинов, что богатырской заставой стояли на пороге горной страны, все удлинились, пересекая изумрудную поляну, как бы предупреждая и подталкивая путешественника к дальнейшему продолжению пути. Под сводами леса уже царил полумрак, и приходилось прорываться на самый отрог хребта, где крупные деревья не решались пустить свои корни в твердые скальники. Идти по острию хребта было немного комфортнее, кроны хвойников не заслоняли небо и, как зеленый прибой, разбивались о скальные отроги далеко внизу под ногами спутника. Зато здесь было царапучее царство колючих кустарников, которые сплошной непролазной стеной встали на его пути. Время, отпущенное лесом для поиска и обустройства ночлега, стремительно таяло, и приходилось напролом проламывать кустарники, шипя от боли, когда множество маленьких острых шипов пронзали одежду и впивались в тело, частенько еще и обламываясь там.

Светило уже ушло за западный горизонт, в его слабых отблесках приходилось уже не выбирая останавливаться на ночлег в любом месте, где бы было достаточное количество дров для костра. Возле одного поверженного лесного исполина, что лежал широко раскинув свои сухие ветви-руки, путник остановился с желанием сделать это место своим прибежищем на ночь, но что-то необъяснимое, будто какой-то звук издалека сорвал его с места, и уже почти в полной темноте, почти бегом устремился в каком-то неизведанном направлении, не отдавая себе отчет, зачем и куда он мчится. Это было похоже на стрелку компаса, что безошибочно находит свой полюс.

Оскальзываясь на осклизлых валежинах и отводя от глаз ветви деревьев, человек, безропотно подчинившись зову, приближал себя к неведомой цели. Впереди неожиданно, хотя, нет, конечно, ожидаемо блеснул просвет в сплошной стене леса.

От красоты увиденной картины перехватило дыхание. В лесу уже царили плотные сумерки, но так как глаза уже привыкли и адаптировались к этому освещению, то, что Очарованный странник увидел, предстало перед ним картиной с пусть заретушированными, но достаточно четкими деталями. Несколько скал острыми пиками, подобно языкам пламени, взметались в небо, к их основаниям пролегала небольшая поляна, амфитеатром спускаясь к границе леса, чьи деревья, как нетерпеливые зрители, толпились перед входом в этот лесной театр, с волнением ожидая выхода актеров на сцену, с желанием увидеть начало необыкновенного спектакля. Но по воздуху, почти по диагонали, символом оберега этих мест и запрета проникновения на эту территорию прочеркивалась черная, почти прямолинейная линия. Наметанный глаз сразу же увидел в этом предупреждающем знаке опасность, которая в прямом и переносном смысле висела в воздухе. Гигантское сухое дерево, которое падая не смогло достичь земли и упокоиться на лесной подстилке, в своем последнем мимолетном полете застряло в близкостоящих кронах деревьев.

На размышление и любование пейзажами уже не оставалось времени. Освободившись от чугунной тяжести рюкзака, стал быстрыми курсирующими движениями метаться по поляне, собирая хворост, что был обильно разбросан вокруг, вероятнее всего, это были ветки от зависшего сухого дерева, что маячило над головой. Мокрая от рюкзака ткань куртки неприятно холодила спину, заставляя ночного скитальца совершать поистине броуновское движение по округе с целью согреться в поиске дров. Погода днем была сухая и солнечная, судя по отсутствие снега на поляне, это был южный склон хребта, поэтому хворост, что попадался под руку собирателю, отвечал тем требованиям, что необходимы для идеального таежного костра, и недаром местными жителями прозывался «сушняком».