Анастас Волнян - Дорога из жёлтого кирпича

Особенный, – явно получал удовольствие от своего и тминова нахальства Гумер.

И мне надо платить?

А как же, – секунду суровая морда сохраняла серьезное выражение, а потом вдруг расплылась в улыбке, – Но тебе сделаем скидочку.

Помолчал, выдержал многозначительную паузу. Затем повернул тяжелую, как у минотавра, голову, и красным взглядом извлек Тизо из сентябринок. Одуван сжался.

А вы что думали? Тайны оплачиваются кровью, господа мои! – подмигнул.

У Тизо едва не вылез Одуван и запотели очки. Гумер получал удовольствие во всю. «Вот гад, – мстительно подумал Тмин, – как же, радости он не испытывает». Совсем побледнели кудлатые головы солнечных лучей на коленях, будто заснули и растворились в голубоватом сне. Становилось спокойнее. Вокруг них, как в мыльном шаре, стало тихо – визги с детской площадки, мяч, гул шин доносились едва слышно, точно из-за мембраны.

К скамейке подошли Элли с Анной Карениной. Это узнавалось по красивым полным рукам и схожести с дочкой Пушкина. На правой руке у Анны был тонкий бордовый браслет – как бы предвестник её будущей кончины. Она раскраснелась, глаза её горели, тёмные волосы растрепались. Она, безусловно, была счастлива – Тмин сразу это понял. Он заметил и то, что большие блестящие эллины глаза напоминают капли тёмной бычьей крови. Такой же почти бордовой, как браслет Анны.

Рядом с белокожей Карениной Элли была вся золотистая, лёгкая. Белое её платье будто помышляло сорваться, как пакет, и улететь вверх, на 25 этажей выше.

Анна стала сбивчиво благодарить Гумера. Он её явно смущал. Элли тихо улыбалась. Она не смотрела на Тмина, но он чувствовал – она знает, что идти им вместе.

Нам пора, – наконец строго сказал Гумер Карениной. У неё на лице тут же возникла какая-то растерянность, а затем это неопределенное выражение сменилось покинутостью. Ей надо было возвращаться в свою историю, и поделать ничего с этим было нельзя. Она не посмела больше настаивать и сделала неловкий шаг назад, готовясь остаться в сумерках.

Гумер кивнул ей и пошагал за Элли, которая ещё раз махнула Карениной рукой, прощаясь и как бы отправляя ей последний заряд, последнюю горсточку счастья. Тмин и Тизо несмело поплелись следом. Оборачиваться на двор не стали. Больно кольнуло, что двор позади растворяется в тающем вечере.

Стоял июль. Незадолго до дня рождения Элли. Сумерки застали их у машины Гумера. Это была чёрная большая штука с мощным почтовым ящиком на капоте. Конечно же. Что еще могло увезти их прочь из города? Для каравеллы они были слишком бедовы, для просторного пахэро – слишком мало смахивали на семью с лабрадором.

Не захватили ни ручки, ни тетради, ни ботинка – непонятно было, как писать и в чём идти. Пара трусов – и та на себе. Тмин был в лёгких эспадрильях, готовых развалиться от первого дождя. И со смартфоном, который годился разве для постов в прерывистую сеть. Ежедневник оставил на скамейке.

Город убегал по обе стороны большой ноздреватой морды. Проносился под колёсами. Махал на прощание шпилями, кивал головами печальных памятников. Фоном шла какая-то лёгкая электроника. О городе, который они оставляли – вечном и одиноком в своей суете. Неспешные биты меланхолией вторили суете прохожих и сменялись пронзительной гитарной мелодией. Огни становились ярче, а темнота вокруг них – гуще. Потом прохожие исчезли. Под джазовые сэмплы с нотками футуристики вступила партия большого путешествия. Оранжевые магистрали прочертились вперед на сотни километров. Два сердца хранили хрупкую внутреннюю теплоту в несущейся страшно машине. Что хранили другие два, было неясно.

Тмин изучал карту М3. Маленький нежный треугольник свидетельствовал о том, что они неслись по ней. Мимо Селятино, Нары, Малоярославца, Малых горок. Все они оставались за высокими заборами, либо неверным отсветом сбоку манили с дороги. Тмин не мог разгадать, куда, зачем они едут, что значит явление и быстрое исчезновение названий. Невозможно было зацепиться – неумолимый спонтанный полёт. Тизо же глядел в чёрное окно и думал, что вот уносится, уносится прочь от Ладочки. Больно! И слава богу. Вспомнит еще она.

На юг! Там где Сумы, Полтава, Черкассы и дальше – Херсон! Никакого морока Бордо. Какой глупостью был скамеечный маршрут. Тмин готов был к непредвиденному как никогда. Непреодолимо.

Музыка неслась, люди молча летели за ней, проносясь над асфальтом жопами. Глаза Гумера изредка темно посверкивали в зеркале заднего вида. Элли демонстрировала удивительно взрослую манеру: не ёрзала, не болтала и не спала. Телефон не брала. Да и что она могла там смотреть? Котиков? Основы макияжа?