– А то что? – спросил стриженный налысо парень с булавкой в левом ухе.
– Увидишь!
– Нет, вы объясните, пожалуйста… – сказала девушка в потертой дерматиновой куртке и драных колготках. – Мы ничего не делаем, просто сидим…
– Нарушаете общественный порядок. Одним своим внешним видом. Позорите столицу советского государства. Все, без разговоров!
* * *
За столом сидели два милиционера – лейтенант и старший сержант. Напротив – парень лет восемнадцати: стриженный налысо, в синем поношенном школьном пиджаке и с тряпичной сумкой защитного цвета из-под противогаза. На сумке синей ручкой были выведены цифры «666».
– И ты нам будешь говорить, что не фашист? – сказал лейтенант. – Посмотри, что ты на себя нацепил. И что у тебя на сумке написано?
– Ничего. Просто цифры. «Шесть» – моя любимая цифра.
– Ты знаешь, что за такой внешний вид мы можем тебя посадить на пятнадцать суток – как за мелкое хулиганство? – спросил сержант.
– Сажайте, – сказал парень. – Мне посрать. Я всех ментов на хую видел.
Лейтенант ударил его кулаком в живот. Парень упал вместе со стулом, едва не ударившись головой о дверь. Лейтенант и сержант вскочили, стали бить парня ногами.
Парень вскрикивал при каждом ударе.
* * *
В женском отделении «обезьянника» на узкой деревянной лавке сидели две стиляги и девушка в дерматиновой куртке, заговорившая с капитаном.
На лавке напротив дремали, прижавшись друг к другу, две девушки с ярко накрашенными губами, в туфлях на высоких каблуках и черных колготках.
– Тебя били? – спросила стиляга в длинном бежевом пальто.
– Нет.
– Ребят били. Как тебя зовут?
– Жанна.
– Я – Оля, а это – Катя, – она кивнула в сторону второй стиляги, дотронулась до ее руки. – Что такое, Кэт? Ты мрачна, как ночь…
– Думаю о том, что мама мне устроит. Тебе хорошо, ты в общаге – никто не контролирует. А ты тоже с родителями живешь? – она посмотрела на Жанну.
– Нет, я у тетки. Вообще я из Питера. Приехала потусоваться.
Катя кивнула на девушек напротив, наклонилась к уху Оли, шепнула:
– Это же проститутки, да?
– А ты думала – кто?
Лейтенант подошел к клетке, открыл ее ключом, дотронулся до плеча одной проститутки. Она открыла глаза.
– На выход! – сказал лейтенант.
– Конечно, начальник. С тобой – хоть на край света.
Проститутки вышли. Лейтенант хлопнул одну по заднице, показал рукой на конец коридора.
Проститутки пошли в ту сторону, цокая каблуками по цементному полу. Лейтенант пошел за ними, открыл ключом дверь. Все трое вошли.
23 апреля, пятница
Оля – в больничном халате, с сумкой – зашла в палату.
Две из восьми кроватей были свободны. Она поставила сумку на кровать у окна.
Женщина лет тридцати пяти на соседней кровати отложила «Роман-газету», посмотрела на Олю. Спросила:
– Первый?
– Второй.
– Ну, тогда ты сама все знаешь, можно не объяснять. Вычистят – и домой, к мужу. Или ты не замужем?
– Замужем.
Женщина взяла «Роман-газету».
Оля села на кровать, посмотрела в окно. У входа в здание курили две девушки в выцветших больничных халатах.
* * *
Андрей и его отец – немного за шестьдесят, бородатый, седой – сидели на кухне. Перед каждым стояла чашка чая с лимоном.
– Конечно, Запад однозначно воспринимается как более человечная альтернатива «Совку», – сказал Андрей. – Но при этом, даже исторически, Запад не раз вел себя трусливо в отношении тиранических режимов. Взять хотя бы Вторую мировую войну. Тридцать восьмой год. Англия и Франция молча согласились на аннексию Гитлером Чехословакии. Интересно, а если бы они тогда пошли против Гитлера, могло бы все быть по-другому? Можно было бы избежать войны?
– Боюсь, сейчас дать ответ на этот вопрос уже невозможно…
– Надеюсь, ты не скажешь, что история не терпит сослагательного наклонения. Это само собой разумеется, и все же…
– Нет, не скажу. Когда происходят такие трагические события, вопрос о том, можно ли было бы их избежать, встает сам собой. Но однозначного ответа нет. Сложно сказать, что ими двигало в первую очередь: страх перед Гитлером и надежда на то, что, захватив эти земли, он успокоится, или же Англия и Франция, а заодно и ряд других западных стран, всерьез надеялись, что Гитлер раздавит Советский Союз, который они считали более сильным и опасным врагом, чем Гитлера…
– Вполне себе циничный подход – стравить двух своих главных противников, а потом добить победителя, ослабленного войной…
Читать дальше