Владимир Козлов: КГБ-рок

Оля открыла дверь подъезда, поднялась на два пролета. На стене рядом с ободранной дверью квартиры номер 17 было выцарапано:

«Гоша – урод, хуй».

Оля покопалась в сумочке, нашла ключ, отперла дверь, потянула за ручку, вошла в маленькую прихожую, включила свет.

В комнате Анатолий – лет сорока пяти, невысокий, худой, с прилипшей ко лбу прядью редких волос – печатал на машинке. Он обернулся, хмуро кивнул.

Оля зашла на кухню, открыла холодильник, поставила кефир. Вернулась в комнату. Села на бордовый диван. Обивка в нескольких местах была прожжена сигаретами.

Анатолий продолжал печатать на машинке. Кроме письменного стола и дивана, в комнате были только книжные шкафы. Книги в них были навалены как попало, торчали.

Анатолий достал из печатной машинки лист, добавил к стопке других. Взял из пачки «Беломора» сигарету, чиркнул спичкой, прикурил, затянулся.

– По «голосам» передали, что на Пушкинской площади была фашистская демонстрация, – он кивнул на радиоприемник VEF-216 рядом с пишущей машинкой. – Странно. Там обычно собираются диссиденты – в защиту политзаключенных. Каждый год. Раньше пятого декабря, когда это был День конституции, а потом стали десятого – в День прав человека. А тут какие-то фашисты. Странно это.

Анатолий сделал затяжку, затушил сигарету в пепельнице, встал, резко отодвинув стул. Подошел к дивану, сел рядом, сунул руку под юбку Оли, потянул вверх. Его длинный ноготь зацепился за колготки, по ним побежала стрелка.

Оля и Анатолий лежали на диване, укрывшись покрывалом.

На полу валялась в куче их одежда.

У соседей за стеной работал телевизор:

– …в Афганистане будет отмечаться четвертая годовщина антифеодальной национально-демократической революции, открывшей дорогу к социальному прогрессу и национальному обновлению. В строительстве новой жизни революционный Афганистан опирается на всестороннюю поддержку Советского Союза…

– Мы не можем сейчас себе это позволить, – сказал Анатолий. – Моя ситуация крайне неопределенная. Вот если решится вопрос с эмиграций – я имею в виду, если решится положительно, тогда все будет совсем по-другому… Да, кстати, когда ты собираешься поговорить с отцом?

Начальник отдела полковник Злотников – лысый, в темно-сером пиджаке, с бордовым галстуком – сидел за полированным столом с двумя телефонными аппаратами, перекидным календарем, лампой и стаканом с ручками и карандашами.

Позади на полках «стенки» стояли книги – история КПСС, отдельные тома собрания сочинений Ленина, «Битва за Кавказ» – и чахлый цветок в горшке. На стене висел портрет Дзержинского в фуражке.

За вторым столом сидели майор Юрченко – под пятьдесят, худой, в очках, с высокими залысинами, – капитан Кузьмин – круглолицый, коротко стриженный, смуглый, немного за тридцать – и старший лейтенант Осипович – блондин лет двадцати пяти, с выдавленным прыщиком на лбу.

– Значит, что мы имеем? – сказал Злотников. – Вышли двадцать человек на площадь в центре Москвы, прокричали фашистские лозунги, разбросали листовки – и провалились сквозь землю? Так получается? Дело, я вам скажу, серьезнее, чем вы думаете. Федору уже звонили из ЦК. Спрашивают, как это вообще было возможно? Почему никто не знал? Почему не было сигналов? Это ж настоящая идеологическая диверсия! Я скажу больше – покушение на конституционный строй. «Голоса» уже раструбили, что в центре столицы Советского государства группа неонацистов отпраздновала день рождения Адольфа Гитлера…

Злотников наморщил лоб, взял из стакана карандаш, поковырялся тупым концом в ухе.

– Скажу больше, – Злотников встретился взглядом с Юрченко. – Это – не первое подобное выступление. Полгода назад около ста человек промаршировали по центральной улице Нижнего Тагила с криками «Фашизм спасет СССР!». Ясно, что там у органов нет достаточного опыта с подобными проявлениями, поэтому участники не были установлены. Также поступали сигналы о существовании якобы организованных фашистских групп в нескольких других городах – Южно-Уральске, Свердловске, Кургане. Якобы они существуют в рамках спортивных клубов: собираются ребята вечером позаниматься спортом, а на самом деле… В общем, сигналы эти проверяются, но пока ничего конкретного. А то, что мы видели здесь, в Москве, – это уже конкретно. Короче говоря, надо отнестись к делу с максимальной серьезностью. Расспросить всех возможных свидетелей. Подключить милицию – сто восьмое отделение там рядом. Поговорить с агентурой и доверенными лицами. Не может быть, чтобы никто вообще ничего не знал. И еще. Два года назад в Москве была акция – или как ее лучше назвать? Компания десятиклассников пришла к синагоге – все в сапогах и темных рубашках. Стали – и стоят, курят. Участковый задержал главаря – с ним потом четвертый отдел работал. Пацан стал отпираться – мы, мол, ничего не делали, мы хотели только посмотреть на синагогу – а что это вообще такое? В общем, дело заводить не стали, провели разъяснительную работу и отпустили. На всякий пожарный, побеседуйте с ним, возьмите адрес в четвертом. Всё, свободны.