Алекс Лойер - Раковый опус

И я много курил, класса с 10-го. Много курил и курил много лет…и остановился только в возрасте 42 -х лет. Сложно сказать, что мне давало курение. Может оно делало мою жизнь менее нервной, но не факт. Оставил я это занятие случайно. Раньше, никакое застолье не проходило без возлияния и курения, что делало состояние опьянения мерзким, похмелье тяжёлым. Поэтому видимо я и не любил выпивку. Так же я не люблю её и сейчас, но при этом уже не курю. И заехал я к старому другу в загородную резиденцию, где по-соседству жили ещё несколько знакомых. В тот вечер мы побывали везде, съели всё, запивая это гейзерами водки, реками вина и водопадами пива…и заснул я в кресле, а наутро чувствовал себя гораздо приличнее, чем обычно так, как не курил.

А не курил я потому, что у меня закончились сигареты. Не было их ни в карманах, ни в сумке, ни в машине, а торговых точек рядом не было совсем. И так, день за днём мне становилось всё интереснее от ощущения того, что я ещё один день не курил…а вот ещё один и ещё. Стал два раза ходить на спортивную площадку вместо одного и гулять подолгу. Спустя 4 года, продавая машину, на которой тогда приехал к другу за город, я внезапно нашёл в кармане за переднем пассажирским креслом папиросы Беломор, целую пачку, жестяную, которую я купил чисто из-за любопытства , ибо не видел такую раньше. Она находилась там же всё время, когда я выпивал и закусывал тогда, будучи в гостях у друга. Но, она тогда почему-то не нашлась…а когда нашлась, была уже мне безразлична…Печальная участь никому не нужной вещи, приобретённой невзначай, никогда не пользованной, так и сгинувшей навсегда в своём одиночестве

«Когда совсем падете духом, приходите ко мне в больницу . Один обход ракового отделения в два счёта лечит от любой хандры.»

Э.М.Ремарк

Визит к академику был незабываемым. Дружелюбный на фотографии, он оказался весьма неприятным типом на деле. Отвергнув мою протянутую в приветствии руку, он шарахнулся от меня, как от окопной вши и ткнув пальцем в угол, где стояло кресло, скомандовал – «садись туда». Разница в четыре года и учёная степень делают с людьми чудеса, в основном с россиянами. Вроде он врач, но и я адвокат, мы почти ровесники…откуда эта гордыня? Интеллигенты начинают тыкать только после получения учёной степени?

– Два курса высокодозной химии, потом операция ,– заявило светило, всяко демонстрируя свою компетентность в этом вопросе, – томография, биопсия опухоли и биопсия лимфоузла, добавил он…но я уже решил, что он обойдётся без меня, а я без него.

Зачем надо было назначать ещё две травматичные манипуляции, когда сроку предыдущей биопсии было всего пара недель, мне неведомо. Не доверяет латвийским врачам? А его диагнозам поверяют например в Германии? Кстати, потом во Франкфурте меня стали лечить на основании медицинских документов из Латвии, поэтому в задницу российских академиков, которые по-совместительству онкологи.

Потом уже мои знакомые и доверители рассказали мне, что обещая сделать операцию лично, этот академик лукавит. Он появляется только следующим утром в палате и по-отечески интересуется здоровьем. И это максимум. Иногда его можно видеть возле операционного стола, и это последняя картинка засыпающего от наркоза пациента, и как только он засыпает, академик уходит из операционной. Но гонорар видимо неизменен. А моя двоюродная сестра, проживающая в непосредственной близости от рабочей локации академика, вообще заявила, что только сумасшедший человек может рассчитывать на квалифицированную медицинскую помощь по квоте в Сеченовке…да и за деньги тоже.

Я понимал, что пора принимать решение. Уже подкрались неприятные ощущения в виде состояния интоксикации. Как-будто температура, но её нет. Продукты распада опухоли лезли прямо в мозг. Я имел уже два мнения, латвийское и российское.

Когда-то давно, лет 30 назад, я работал медбратом в РДКБ – детской республиканской больнице, в отделении гематологии. Я помнил почти всех бедных деток и помнил некоторых их родителей, чудом собравших деньги для лечения за границей. В основном это была Германия и Израиль. И помню, какими глазами на них смотрели те родители, которые не смогли собрать средства на это путешествие-шанс. Поэтому, когда родственник предложил мне прошвырнуться во Франкфурт, я не стал кочевряжиться, а наоборот, с радостью ухватился за это предложение. Германию я люблю, немецкий язык тоже, на бытовом уровне могу даже пообщаться, в случае необходимости.