Татьяна Разумовская - Я ведьма

Викин голос доходил до меня сквозь какую-то муть. Я вяло произнесла:

– А почему ты рассказываешь мне об этом только сейчас?

– Ну, я и сама узнала об этом недавно. И потом, ты была так одержимо влюблена, что говорить с тобой было бы бессмысленно. Ты ведь и сейчас считаешь, что это мои инсинуации?

– Вика, ты знаешь, я бы хотела остаться одна, извини. Нет, нет, не волнуйся, я из окна не выброшусь. Спасибо, я тебе позвоню завтра.

Чушь. Полная чушь, ахинея. Вика от безделья постоянно коллекционирует и сочиняет сплетни, злобные и грязные. Ей просто невыносимо видеть, что кто-то счастлив, что кто-то живёт не так расчётливо и рассудочно, как она. Какое отношение вся эта мерзость, которую она тут наговорила, может иметь отношение к Юлику – тонкому, интеллигентному, искреннему?

Я ведь не полная кретинка – неужели я бы не услышала фальши? Его голос, когда он говорил о любви, и слёзы на глазах, и счастье, когда мы обнимали друг друга, – разве можно так лгать?! Он говорил о судьбе и предопределении, он искал и находил сходство в наших биографиях, он уверял, что мы похожи внешне, хотя это совсем неверно, но ему так казалось в состоянии влюблённости.

Я ходила быстрыми шагами по комнате, в движении думалось лучше. А его заботливость? Он был так постоянно настроен на меня, что приносил мне шаль раньше, чем я успевала попросить. А утром, после нежных и страстных объятий, вставал и говорил: «Полежи, отдохни», – и шёл готовить нам завтрак. И всё это легко, радостно. А когда мы бывали в гостях, как с ним чудесно было перекидываться взглядами через чужие головы! А на обратном пути он уверял меня, что все мужики смотрели только на меня, а он ревновал. Это произносилось с улыбкой, но я понимала, что он говорит то, что чувствует. Нет, разумеется, он вернётся.

А со стервой Викой я порву отношения, пусть злобствует вдали от меня, знать её не желаю.

Зазвонил телефон.

– Госпожа Гринберг?

– Да, это я.

– Вас беспокоят из банка «Дисконт». Вы значительно превысили разрешенный минус, мы просили бы вас заехать в наше отделение.

Я сидела напротив начальника отделения «Дисконта». Он ковырял в зубах зубочисткой.

– Ваш разрешённый минус – шесть тысяч. А по вашей кредитной карточке за последние два дня накуплено на тридцать две тысячи шекелей.

– Я… ничего не покупала…

– Так, а где ваша карточка?

Я выхватила из сумки портмоне с карточками: поликлиническая, магнитный ключ на работе, льготная карточка торгового центра… «Визы» не было.

– Нету…

– Когда вы ею расплачивались в последний раз?

– Четыре дня назад, в супермаркете.

Это было, когда я закупала всё к Юликову дню рожденья.

– Значит, у вас её украли или вы её кому-нибудь неосторожно дали, вспомните.

Я попыталась сосредоточиться. Так, за бензин я расплатилась наличными. Может, она тогда выпала? Нет, дома, после застолья, я искала в сумочке помаду, портмоне раскрылось – и «Виза» там была! А с тех пор из дому я не выходила, только сейчас, в банк…

К директору отделения подошёл служащий и сунул ему какую-то распечатку. Директор взглянул на меня.

– Вот. Ещё девять тысяч, из ювелирного магазина «Штерн», в Эйлате. Я бы рекомендовал вам отменить «Визу».

Я вышла из «Дисконта» в состоянии полной раздавленности. Сорок одна тысяча! Десять моих зарплат! Как мне это возвращать? И что всё это значит? Неужели Юлик… утром, собирая свои вещи, пока я спала… влез ко мне в сумку и взял кредитную карточку? И я сама недавно подписала ему доверенность на пользование ею! Моё бешенство окрасило всё вокруг в алые тона, я случайно взглянула на проезжающую машину – и тут грохнуло. «Теракт!!!» – заорал кто-то. Но это был никакой не теракт. Просто у машины лопнуло колесо. Как я доехала до дома, не попав в аварию, – просто чудо, я совсем не видела дороги.

Вика права. Вика права. Я вспомнила, как ласково Юлик уговаривал меня брать побольше дополнительной работы на дом, уверяя, что ему страшно нравятся мои рекламные задумки. И как мы ходили в рестораны, и он расплачивался и щедро оставлял официанткам на чай – из моего кошелька. Эти девочки смотрели на него с таким восхищением, а на меня с завистью. Мою машину он брал почти каждый день – на съёмки. А я ехала в редакцию на двух автобусах и радовалась, что он постепенно входит в профессиональную жизнь. А вечером, приготовив нам быстрый и вкусный ужин – что-нибудь необычное, какое-нибудь китайское блюдо, и разлив вино в бокалы, Юлик любил поговорить о том, как он покажет мне Италию, о которой я давно мечтала. Вот только у него устроится с работой…