Марина Кужман - Бруклинский мост

На бирже при найме на работу на уборки, я была очень востребована. Еврейские женщины очень любили со мной разговаривать, я плохо понимала, что они говорят, но сама говорила много

и охотно. Ещё я делала всё быстро и качественно, и радостно; мне было всё равно мыть пол руками или шваброй, платили почасовой, а физические нагрузки мне нравились, я когда-то занималась серьёзно лыжами и в мои тридцать семь у меня была фигура стройной шестнадцатилетней девушки.

Мне нравились палитра цветов и оттенков в магазинах, украшения домов к рождеству, царящая вокруг вежливость и доброжелательность, я любила зайти в крохотные магазинчики рассыпанные на каждом углу и выпить кофе, всегда тебе дадут запас тепла и эта вежливость «…что угодно мисс, thank you, please…» дадут ощутить, что местное человечество тебя принимает и обожает.

Однажды, гуляя по магазинам, я

познакомилась с арабским парнем, свободно говорящим по русски- он когда-то учился в Москве, а сейчас работал продавцом в обувном отделе и жил с родителями говорил в Бруклине.

Мы подружились и когда случился инцидент в общежитии, он мне помог. Как-то по доброте душевной, я притащила в свою комнату одну Московскую девушку, мы познакомилась в первом общежитии. Она бедствовала, не могла найти работу и жилья тоже. Я помогла ей с работой, привела на биржу. Когда она устроилась, резко изменилась, стала агрессивной, у неё появился друг из соседней комнаты, который практически не покидал нашу, и когда я попросила его, чтобы он вышел на минутку – мне нужно было переодеться, – покрыла меня таким матом. Я поняла,

что дальнейшее наше соседство продолжаться не может, что я мешаю счастью этой новой пары. У меня было заплачено вперёд и я уступила своё место тоже одной девушке без работы и денег и она мне обещала мне их потом отдать, но потом просто послала меня подальше. Эмигрантский контингент из Росси как я много раз убеждалась был ещё тот.

Я обратилась за помощью к моему новому арабскому другу, помочь с жилищным вопросом и он сказал, что у него есть друг, который снимает комнату и я могу там временно пожить, пока не

найду что-нибудь более подходящее. Так я оказалась соседкой Марpи Сайнес. Он был белый американец. В доме населённом квартирантами-эмигрантами его не любили. Не любили по нескольким причинам, во-первых он был настоящий белый американец, он был коренной американец, он был эмигрант в третьем поколении, а все квартиранты были новоиспечённые эмигранты. Все были молодые, здоровые и при работе, а он был худенький и слегка заторможенный, может от постоянного недоедания и ему было то ли тридцать девять и он в молодости сидел на

марихуане, чтобы перенести соприкосновение с действительностью – а она была трудовая, разные неквалифицированные работы; колледжа он не закончил, мечтал о

Голливуде. И на самом деле Марри был похож на Вуди Аллена. Последние несколько месяцев будущий актёр был в поисках работы. Платить за комнату давно было нечем, и хозяйка требовала, чтобы он съезжал. Марри бредил Голливудом, считал себя актёром, но несмотря на его тщедушный вид у него был мощный хорошо поставленный голос, правильная грамотная американская речь, он участвовал в любительских спектаклях, и эта работа над собой наверное отнимала у него последние силы. Бросить привычку к наркотикам ему помогло увлечение новой религией. Он принадлежал к

какой-то религиозной группе и утверждал, что летает на другие планеты- это тоже окружающих раздражало его полёты на другие

планеты. Он не ел мяса как бы по религиозным соображениям, но его бюджет это тоже не позволял; спиртного не пил, не курил.

Марри питался одной спаржей и все жестоко смеялись над ним. Днём он ходил в поисках работы, но его никуда не брали, ему уже было около сорока, определённой профессии у него не было и вид как после длительного посещения Освенцима не внушал оптимизма. Но меня сразу привлекла его духовность и то что у него есть большая цель и то что в нём не было ничего банального и вульгарного и мне захотелось сблизиться и расспросить про полёты на другие планеты, если он в это верит,

значит в этом что-то есть. Я выросла в Советском Союзе, где моё поколение все были атеистами, жизнь была очень

реалистична и однообразна, всё было расписано как в талмуде, обязательная трудовая повинность и скука.