Марина Кужман - Бруклинский мост

никому ничего не давала, и все удивлялись как это у меня так получалось. Директор моего первого кооператива давно заметил во мне это качество. Когда я увольнялась, он сказал: «Договоришься с кем угодно на любом уровне: и с последним работягой, и с министром,» – и с печалью в голосе добавил: «но очень взбалмошная». Это по поводу моего внезапного отъезда в Ленинград, в неизвестность – бросать место, где я была самым высокооплачиваемым экономистом в стране, ехать в коммуналку, когда тебе предлагают двухкомнатную квартиру в Москве. Но любовь не подвластна логике.

В сравнении с любовью, материальные выгоды и ценности кажутся ничтожными. Много примеров этому в истории и литературе.

По многим причинам, я улетаю. Но последняя, а может, решающая, что новый Санкт-Петербург с появившимися очередями за хлебом и молочными продуктами, нищими на станциях метро, просящих милостыню, стал очень криминальным и меня хотели физически убить. Я чудом спаслась и когда столкнулась с правоохранительными органами, увидела, что ничего не работает. У меня началась тревога. Я боялась за себя, за дочь. Боялась отпускать её в школу, я работала, и она должна возвращаться из школы одна. Мне не хотелось никуда уезжать, но моё беспокойство, смешанное с отвращением к новому режиму нарастало, я уже не могла больше так жить. Поэтому когда я прочла однажды объявление в местной

газете, что продаются вызовы в Америку, я позвонила, мне назначили цену. Я продала свою золотую печатку и на вырученные деньги 30 долларов купила себе вызов.

Я долгое время прожила в провинции и понятия не имела, как люди уезжают за границу.

В Советском Союзе это было, практически невозможно, да я особенно и не стремилась. При покупке вызова мне объяснили, что я должна сделать, и всё сработало. На следующий день после празднования моего дня рождения я приехала в американское консульство и в тот же день получила визу. В то время у меня снимал комнату студент из Швеции, в которой был сухой закон. Матиас приехал изучать русский язык, у него были доллары, покупная цена которых была высокая, шла

космическая инфляция, но цены на молоко, хлеб, овощи, рыбу, квартиру, коммунальные услуги оставались прежние и потом ничего не хотелось откладывать, потому что деньги в рублях обесценивались стремительно. Мы с ним сразу подружились, в нём не было ничего снобистского и в то же время европейская культура, он был простой, как из русской северной деревни, где люди добродушны и простодушны, никакой фальши, такой Афанасий Никитин в Хождении за три моря. Матиас меня отговаривал ехать в Америку. Он считает американцев, самодовольными, тупыми, интересующимися только материальными ценностями, в подтверждение он рассказывает как недавно здесь в Санкт-Петербурге он познакомился с двумя толстыми

американскими девушками, и их больше всего интересовало, какую машину он имеет, а не что он читает и кем собирается быть.

Но вот я уже прохожу таможенный контроль, пью шампанское с каким-то известным спортсменом. Остановка в Ирландии, я первый раз в моей жизни пью апельсиновый сок, он стоит доллар.

Несколько часов в аэропорту, чисто, красиво, в лавках товары, которых у нас почти не встретишь. Идёт женщина в деловом костюме, слегка поношенном, она выглядит элегантно, в одной руке у неё тряпка, в другой швабра, театральными лёгкими движениями вытирает пыль, на неё приятно смотреть. Остановка закончена, полёт продолжается.

Но вот самолёт приближается к Нью Йорку, идёт на посадку, выдают анкеты:

Меня должны были встретить знакомые знакомых. Но никого не было. Позвонила по телефону, который дала мне знакомая в Питере, никто не ответил. Стою с тележкой, сумки набиты книжками, знакомые посоветовали мне привезти с целью продажи, чтобы были деньги на первое время, в огромном как из другого века аэропорту Кеннеди чувствую себя на другой планете, вокруг никто не говорит по-русски, а мой

английский очень лимитированный. Я устала, мне хочется спать. Куда идти? Что делать?

Вдруг подскакивает молодой грузин и предлагает подвезти в русское общежитие. Спрашиваю о цене. Меня всё устраивает, у него нет клиентов, а у меня выбора. Вот мы уже в его машине, едем в Бруклине, где нет никакой громоздкости, маленькие аккуратные домики, тепло, светит солнце. Настроение моё идёт вверх, возвращается уверенность. Мой водитель, грузин из Израиля, говорит по-русски, рассказывает как устроиться на работу и какие есть работы. Предлагает: