Евгений Кулькин - Мания. 3. Масть, или Каторжный гимн

Тут выскочила заправщица.

– Догоните его! – завопила.

Но как догонишь, когда мы без бензина.

Однако в ней произошел какой-то слом, сдвиг, как говорится, по фазе, потому как она подошла к другой колонке с девяносто третьим и, развернув шланг, сказала:

– Заправляйтесь!

У меня, правда, вертелся на языке вопрос: откуда же, мол, бензин-то взялся, ежели его несколько минут назад и в помине не было? Но я промолчал, потому как перспектива и дальше стоять с пустым баком не прельщала.

Перечитывая свои вирши, Виктор Николаевич открывал, что при этом имел распустившееся, как от выпитости, лицо. Куда-то в иной мир его творчество уводило. И – приходило успокоение. Хотя дома все продолжалось одно и то же. Жена завидовала соседке, муж которой свозил ее на Канары. «Ведь никто по образу и подобию!» – повторяла она где-то подхваченную фразу. А дочь изнуряла нытьем, что у нее нет таких нарядов, как у ее одноклассницы Руфи.

Но все это как бы проходило мимо него. Он был – там, то на улицах и трассе, то – за столом. И бессонность, на которую он себя обрек, ничуть не утомляла.

С тех пор как Аверьян Максимович Курепин был переведен из Светлого в уголовный розыск областного управления, он забыл, когда по-настоящему спал. Ибо разбои, убийства, разного рода кражи шли одно за другим. И эта масштабность угнетала.

Поскольку семья еще была в Светлом, он иногда вырывался туда на час или два и там вдруг открывал, что уже пришла весна, оглушенная пафосом грачей. Иногда их победоносный воплевый карк пытались пересвистеть скворцы, как бы давая понять о своей причастности к этому безумолочному действу. Но, ликуя, грачи не давали посторонним звукам главенствовать в чаще. Они были основной приметой весны.

Аверьян видел, что сынишка уже обгорел на солнце и начинала шелушиться яичная скорлупа его щек.

Луг же, возле которого он как-то случайно оказался, как всегда, расцвечивался медленно, с паузами. Сперва выходили из почвы желтоцветы. И потом только появлялась другая яркость.

А лес, кажется, оживленный птичьим гомоном, стремился залучить себе гостя.

Но уйти в его серые дебри не удалось – и тут нашли.

– Товарищ полковник! – откозырнул ему сержант. – В лесопосадке машина горит.

Он как бы покидает забалдевший от весенних запахов полдень и погружается в какое-то новое время суток, когда не замечаются ни восходы, ни закаты, ни ночная тьма, ни луна, ни солнце.

Курепин приехал в указанное сержантом место, когда пожарные уже залили огонь.

Новый начмил Ульбеков и начальник угро Озолов уже примеряли свои знания к тому, что произошло.

– Труп внутри машины есть? – спросил Курепин.

– В том-то и загвоздка, – ответил начальник милиции. – В салоне пусто.

– А в багажнике?

– Еще не открывали, – солидно ответил Артем Илларионович Озолов, кого Аверьян Максимович помнит парнишкой, приехавшим сюда на первую практику.

Гарь удушающе ела глаза и заползала в горло.

Неожиданно возле лесопосадки оказалась Радмила Пичакчи. С такой странной фамилией она уже несколько лет библиотекарила в Светлом. И отличалась от многих девок поселка, что имела свою собственную машину.

Говорили, что она переехала в Волгоград, и теперь тут, видимо, как и Курепин, гостевала.

В городе изменился ее колер – она попестрела.

– Кто это сделал? – сдавленно вопросила она.

– Это ваша машина? – догадался Ефим Тимофеевич Ульбеков.

– Да! – ответила Радмила. – Я оставила ее у библиотеки…

Тем временем Аверьян Максимович раскрыл закипевший по краям багажник и увидел в нем скрюченный труп.

– Что это? – закричала Радмила.

Ей никто не ответил.

– Что же вы молчите? – вдруг вырвалось у нее. – Как он сюда попал?

– Вот это и надлежит узнать у вас, – несколько холодновато произнес Курепин, и она закричала, брызжа слезами. Потом, сорвавшись, кинулась в сторону поселка.

Ее никто не задерживал.

Как бы рассуждая вслух, Аверьян Максимович спросил:

– Почему же не взорвался бак?

– Наверно, потому что был полон, – ответил Ульбеков, ногой затаптывая какие-то еще чадящие тряпки.

– А может, – высказал предположение пожарный, – мы вовремя оказались рядом.

Пожарку действительно никто не вызывал. Машина возвращалась с учебного выезда, и водитель увидел пылающую «шестерку».

Курепина, если честно, угнетало, что все преступления, которые были связаны с убийством, всегда с самого начала таят в себе какую-то безнадегу их расследования. Так было, когда оказалась убита Алевтина Мяжникова, да и Матрена Криклякова убралась в иной мир тоже каким-то загадочным способом. И, главное, убийцы так и не были найдены.