Ольга Келлер - Как бить лапами и не опустить руки!

Мама гонялась за мной с ремнём по всей комнате, приговаривая, что на улице есть неприлично, кусочничать вредно, а обманывать родную мать тем более. Мы, как две пони, бегали вокруг стола по кругу: я от неё, а она за мной. Затем, устав от такого активного времяпрепровождения, бухнулись на диван, обнялись и разревелись. Я от обиды, а мама от бессилия. Ведь так и не догнала же – ремень свирепо свистел в воздухе, но рука возмездия до меня и не дотянулась.

Когда дома был папа Виталий, наступал праздник: он приносил разные дефицитные вкусности. В лавочке для моряков продавалось много всего. Ведь их очень ценили за трудную и опасную работу. Дома у нас были сгущёнка, маленькие шоколадки с рисунками из сказок Пушкина, зефир, сливочные конфеты, апельсины, красные венгерские яблоки.

Я ходила за папой хвостом, помогала по хозяйству. Вместе с ним строгала, пилила, колотила, забивала гвозди, и он меня не прогонял. А ещё папа сделал для меня кукольный мебельный гарнитур: диван, кресло, стол, сервант. Целое богатство для маленькой девочки!

Меня редко оставляли дома одну. Но если это случалось, то проказничала на полную катушку. Очень нравилось залезать на трёхстворчатый шкаф. Сначала нужно было принести табуретку из кухни, на неё поставить стул, потом подтянуться, и вуаля – к нам приехал цирк. Воздушная гимнастка сидит и болтает ногами, а внизу совсем незнакомая комната. Обратно, на пол, возвращалась на раскрытом зонтике. И как только ноги не переломала?

Лекарства – отдельная история. В серванте у нас была полочка, где лежали таблетки, порошки, горчичники, градусник, вкусные витаминные порошки жёлтого цвета. Конвертик с витаминкой выдавали один раз в день, но очень хотелось попробовать и другой порошочек, белый. Как-то раз все ушли по делам и оставили меня одну. Проникнув в сервант, стащила белый порошок, развернула конвертик, всё содержимое стряхнула к одному краю и высыпала в рот. Ужас! Лекарственная горечь вспоминается мне и сегодня настолько ярко, что сейчас же пойду попью воды, дабы спокойно пережить эти несладкие воспоминания… Не берите, дети, без разрешения родителей лекарства: мало того, что ими можно отравиться, так они ещё и невкусные. Тогда я поняла, это на всю жизнь. Опыт – полезная штука!

Ещё любила залезать к сестре в стол и доставать её карандаши, краски, альбомы, чернила, ручки, тетради. Найденные сокровища раскладывала на полу, любовалась, перекладывала и снова любовалась. У меня тоже имелись свои детские рисовальные принадлежности, но Танины же были куда более настоящими. Тонко наточенные карандаши в большой картонной коробочке. Пахучие краски – в металлической: крышка открывается, а там – яркие-преяркие цвета! Альбомы толстые, а не мои тоненькие. После, конечно, старалась всё разложить по местам, но каждый раз забывала, что, где, как лежало, и вечером от сестры получала нагоняй.

Хорошо запомнился один случай. Родителей дома нет. Я что-то натворила и не прошу прощения, так как не чувствую вину. Стою за дверью в углу, сестрою наказанная. Там же на крючке висит сетка с апельсинами, килограмм пять, не меньше. И я поедаю один за другим, пока не становится плохо. Вот уж побегала тогда Таня вокруг меня! И больше в угол не ставила.

Любовь к книгам прививала тоже сестра. Она ходила в библиотеку и приносила красивые издания с иллюстрациями. Чётко помню книгу со стихами Агнии Барто: перед глазами стоят картинки с несчастным медведем без лапы, мокрым зайцем, брошенным под дождём хозяйкой. Таня мне читала, а я, свернувшись на диване калачиком, слушала.

Но вот приближаются семь лет, скоро в школу. Старшая сестра учит алфавиту. Буквы «М» и «Н» так похожи, и они уже в десятый раз путаются! Таня сердится и бьёт букварём по голове. Реву, обидно, ненавижу все буквы на свете! Но юная учительница, взяв напором, вбила-таки алфавит в мою голову.

Вскоре книга стала для меня ценнее, чем самая вкусная конфета. Чуть позже начались чтения ночью с фонариком под одеялом, в школе под крышкой парты, в транспорте, если повезёт и достанется сидячее место. Проглотив все книги в детской библиотеке, перешла на взрослые в одиннадцать лет. Прочитала «Тихий Дон» Шолохова, и мне понравилось, особенно про любовь!

Ну, любовь у меня тоже была. Впервые влюбилась лет в пять. Мальчика звали Саша, а фамилия Баранов. Жил на последнем этаже нашего двухэтажного дома, ходил во второй класс – для меня тогда он был взрослый, как студент! Часто поджидала Сашу Баранова у подъезда, делая вид, что он меня нисколечко не интересует. Но он, конечно, не обращал на меня никакого внимания. Так, мелочь пузатая крутится под ногами.