Соня Василевская - Прокурор

– Попрошу мне не тыкать, уважаемая, – рассердился Самохин.

– Но знаешь, что самое интересное? Что сейчас я тебе верю. – Дарья нахмурилась. – Что тебе нужно, Самохин? Не ту ли самую медвежью услугу я должна тебе оказать?

– Ту самую. Но я прошу обращаться со мной как положено, на «вы».

– А зачем? Вы просите близких отношений, но представьте себе, как они будут выглядеть на фоне официального обращения.

– Ладно, как вам угодно. Но я не ошибаюсь – вы согласны? – Самохин не верил сам себе.

– Да, я согласна. Я принимаю ваше предложение: уж очень много и красиво вы мне наобещали. Но цена моей услуги должна вложиться в такую сумму, чтобы мне хватило улететь куда-нибудь далеко.

– Я вам заплачу, сколько скажете, – заверил Самохин.

– Тогда примите и вы мое условие, товарищ прокурор. – Дарья полюбовалась своими наманикюренными пальчиками.

– Какое?

– Деньги за эту ночь вы мне заплатите вперед. Иначе я не согласна.

– Завтра, я вам обещаю, вы выйдете на свободу и придете ко мне на прием. В любое время.

– Это все? – хмуро спросила Дарья.

– Пока – да.

– В таком случае я пошла. – И напоследок удостоила Самохина неласковым взглядом.

Глава 6

После полудня следующего дня Дарья Киселёва была освобождена из-под стражи. На воле ее встретила холодная осень и серые дожди. Только начался ноябрь. У ворот изолятора Дарья почему-то ожидала увидеть Самохина, но, не увидев, вздохнула свободно.

Автобус уносил ее на Волгоградский проспект, где дома ждет ее мама, а муж на работе. В личных вещах Дарьи, которые ей вернули по выходе на свободу, были ключи от квартиры. Дарья открыла дверь, тихонько разделась и неслышно прошла в спальню к маме.

Мама спала. Дарья присела возле ее кровати на корточки и несколько раз погладила по голове, поцеловала. Мать зашевелилась и быстро проснулась.

– Кто здесь? – сонным голосом спросила она.

– Здравствуй, мама, – широко улыбалась Дарья.

– Кто это?

– Я, мама, я.

– Даша, ты, что ли? Не может быть! Ты ж в тюрьме была…

– Была, мама, да выпустили. Самохин выпустил меня, мама. Он мне меру пресечения изменил.

– Не может быть! Господи! – заплакала мама и крепко обняла дочку. – А мне с тобой даже видеться не разрешали.

– Это нельзя, правда. Можно только письма и передачи.

Так сидели они, молча и обнявшись, минут пять. Потом Дарья сказала:

– Мамочка, мне надо позвонить, ты погоди немного, хорошо?

Звонила она на сотовый.

– Добрый день, Павел Егорович, это Киселева беспокоит. Откуда я звоню? Из дома, с квартиры на Волгоградском проспекте. Что я тут делаю? Маму обнимаю. Паша, ты можешь сейчас ко мне приехать? Да, именно сейчас. Слушай адрес…

Адвокат Становенко прибыл по просьбе своей клиентки очень скоро. С собой он привез легкий букетик осенних цветов.

– Это тебе, Даша. Прими, пожалуйста, мой скромный подарок. С возвращением на свободу.

– Спасибо, – ответила она, однако, равнодушно принимая букет. – Я мигом, а ты проходи в зал, не стесняйся.

Поставив цветы в воду, Дарья вернулась и рассказала адвокату и маме об истории своего освобождения.

–…так что у нас с Самохиным как бы сделка. Он принял мои условия, я – его. Но я не собираюсь спать с ним, у меня нет такого желания, понимаете? Я хочу его обмануть: получить деньги и уехать куда-нибудь.

– Куда ты поедешь? – остановил ее Становенко. – Это ж виза ж нужна, тебе ж не дадут.

– Лишь бы Самохин в розыск не подал, а я согласна, – недолго колебалась Дарья.

– Хорошенькие дела, черт возьми: постель с прокурором в обмен на свободу, – хмыкнул Становенко.

– Да, Паша, именно так. Знаешь, он ведь и в первый раз предлагал мне то же, и если б я тогда согласилась, в изолятор вообще бы не попала.

– Даша, ты хоть меня в курсе держи, – настаивал Становенко. – А я, в свою очередь, буду информировать тебя и скажу, какие меры принял Самохин в связи с твоим побегом от него.

– И если можно будет, – сказала Даша матери, – Паша сообщит мне, можно ли мне будет позвонить вам с Сережей.

– А писать ты будешь? – опять заплакала мать.

Дарья и Становенко переглянулись, адвокат подал Киселёвой какие-то лишь ей одной понятные жесты. Даша обняла мать.

– Понимаешь, мамочка, ради собственной безопасности вы с Сережей не должны знать, где я буду. Так, на всякий случай, если вдруг возьмутся допрашивать.

–…чтоб вы не проговорились, – подсказал Становенко. – Даже я не буду знать, где находится Даша. Я только могу вам сообщать, что мне она звонила и докладывала о себе. Поверьте, я очень хочу помочь вашей дочери. Помочь во всем и, главное, не допустить, чтоб она снова оказалась в тюрьме.