– А кто она?
– Назарова Катерина, – назвалась Катя.
– Тьфу ты! – отреагировал майор. – Эта гражданка, похоже, желает последовать за своим мужем. Она нам сегодня все утро надоедает. Сделайте доброе дело, Олег Дмитриевич, заберите ее отсюда.
Тем временем из своего кабинета вышел Мазур. Увидев Катю, а с ней рядом прокурора и майора, полковник возмутился:
– Товарищ майор, почему эта гражданка до сих пор здесь? Немедленно проводите ее из отдела!
Катя торопливо покинула отдел.
Отойдя от крыльца несколько недолгих шагов, она вдруг услышала позади себя свое имя. Катя оглянулась: ее муж Владимир вырывался из свирепых лап конвоя, сопровождавшего его в воронок. Бедная женщина со всех ног бросилась к мужу, увидела на нем наручники.
–Володенька, Вовчик-зайчик, что они с тобой сделали?
– Катюша, милая, они вешают на меня убийство, но я не виноват. Я никого не убивал, Катенька, верь мне! – Его силком затолкали в воронок, и Катя расслышала уже глухие слова, которые муж кричал ей сквозь оконную решетку.
– Я знал, что ты придешь за мной, Катя!
Глава 2
Его привезли в СИЗО-1 «Матросская тишина». Сняли отпечатки пальцев, сфотографировали в профиль и в анфас, а затем отправили на медосмотр. Владимиру стало до слез обидно: с ним обходятся как с настоящим преступником. Он, безвинный человек, идет их же путями, и с ним обращаются, все делают как с отъявленными бандитами. Зачем он здесь вообще?
Тяжёлая металлическая дверь за Назаровым с грохотом захлопнулась. Новоприбывший с низко опущенной головой нерешительно топтался в проходе, никак не зная, что ему теперь делать. Скоро дверь опять открылась, и он получил постельное белье. Владимир продолжал всех игнорировать, однако чувствовал, как его разглядывают. Наконец, где-то рядом его приветливо окликнули:
– Ну, приятель, здорово.
Владимир вздрогнул, поднял глаза на голос и ответил тихо, но внятно:
– Здравствуйте.
– Проходи, раз уж пришел, – вежливо пригласил и второй голос.
– Куда?– спросил Владимир.
– Ко мне давай, – повторил тот же голос. – Сюда.
– А вы кто?
– «Петух» он, – раздалось откуда-то от окна, после чего там же заржали.
– Вася меня зовут, будем знакомы, – сказал пригласивший, никак не отреагировав на обидное слово.
– Володя.
С кровати, расположенной у самого окна, с верхнего яруса ложа на Назарова сначала уставился ядовитый и ощутимо неприятный, но пристальный взгляд еще одного обитателя этой камеры – грозного мужика с наколками на шее, плечах, руках и груди, затем мужик слез со своей шконки и поковылял встретить гостя.
– За что попал?
– Ни за что, – ответил Владимир.
– Ясно: как мы все. Мы тут все просто так сидим, – повторил мужик властно, – ну, а статья какая?
– 105 ч.1 (Сто пятая часть первая).
– Вау: мокруха, значит! Кого порешил?
– Говорю же: никого.
Грозный мужик принял еще более устрашающий вид.
– Слышь, мужик, ты не заливай, а отвечай по теме. И ваще, с сегодняшнего дня меня будешь слушаться, как верный пес: я здесь пахан.
От окна снова послышался заливистый рогот.
– Круто, Лелик! Пахан! Мне это нравится! Просто закачаешься! – И потом, уже успокоившись, парень добавил: – А че, ты вошел в роль, тебе идет!
– Угомонись! – по-прежнему властно гаркнул в свою сторону Лелик и продолжил допрос Назарова:
– Так кого ты порешил?
– Мужчину, – скупо ответил тот. Пахан остался доволен.
– А-а, то другое дело. Живи тогда спокойно, но вон туда, – Лелик указал на окно, – без моего разрешения не суйся, там моя территория. – С этим он отвалил.
Владимир, устроившийся на шконку рядом со своей, спросил у Васи, кто такой пахан.
– Старший по хате, по камере значит. Но Лелику ты не верь, врет он. Паханом у нас Лазарь, но он сейчас в больничке. А места своего никому не уступал.
– А Лелик сам-то кто?
Василий рассказал, что место у окна – квадрат – облюбовали себе блатные в «хате», рецидивисты с большим стажем. Это была их территория, и никто из обитателей камеры не имел права входить туда без разрешения. Блатные же, и особенно пахан, имели право на все. Правда, угол у блатных ничем огорожен не был.
Рецидивисты дулись в карты, нарды и домино, а бывало, что и шансон орали. Огрызались с администрацией изолятора и демонстрировали над сокамерниками свое превосходство, но в принципе никого не трогали и не вредничали, держались между собой сплоченно, а с остальными – обособленно.
Кроме блатных и рецидивистов в камере содержались также первоходки, но лица виновные, взаправду совершившие преступления. В том числе и Василий Рыбаков – его обвиняли в причинении менее тяжкого вреда здоровью, т.е. вреда, для жизни не опасного и не повлекшего тяжких последствий, но вызвавшее длительное расстройство здоровья на срок до четырех месяцев. Васе маячили исправработы. А были ли здесь такие, как он сам, Владимир Назаров не знал.
Читать дальше