Алекс Игорь А. - Право человека

Мальчик замер, на секунду прикрыв глаза. Его охватил самый настоящий, отчаянный страх. Впрочем, времени на раздумья сейчас было маловато. Осознав это, он быстро запрыгнул обратно на террасу и затравленно покосился в сторону комнаты, откуда долетал запах жаренного с овощами местного коричневого риса – дядя, занимающийся обедом, кажется, ничего не заметил.

Не понаслышке зная о крайней жадности старика, мальчик тотчас мысленно представил, что его ожидает, когда обнаружится пропажа нескольких мандаринов. Сколько их уплыло точно, он сказать бы не смог, так как считать не умел, но казалось – много. Очень много. Он панически соображал, что ему делать. Мандарины между тем относило всё дальше, а выбежать с другой стороны дома и попытаться поймать их вдоль берега казалось положительно невозможным – пришлось бы пробираться мимо начавшего громко чавкать чёртова старика и, потом, для этого пришлось бы оставить свой важный пост. Через короткий промежуток времени мальчик, поставленный перед необходимостью сделать окончательный выбор, решился: больше влетит, если сидеть на месте и ничего не делать, и поэтому мандарины нужно было во что бы то ни стало спасать. Быстро перегнувшись за край террасы, он ещё раз, прищурясь от солнца, проследил их путь – сейчас аппетитные оранжевые кругляши, покачиваясь на низких ребристых волнах, почти приблизились к хлипкому соседскому помосту. Мальчик, мысленно обратясь к фотопортрету мужественного человека в форме, решительно выдохнул воздух и проворно метнулся в сторону выхода, находящегося прямо в противоположной стороне дома.

– Эй, стой, эй! – дядя от свершившейся неожиданности подскочил на своём месте, как рыбёшка на сковородке, поперхнулся горячим супом и залил себе на груди серую, давно не стиранную рубаху. – Куда ты, безродная дрянь?! Стой, кому я сказал?!!

Но мальчик, чувствуя колотящуюся пульсацию в висках и затылке, уже подбегал к соседнему дому, зная, что разъяренный дядя не рискнёт преследовать его – в лодке всё-таки было очень много дорогого товара, и жадный осьминог ни в коем случае не оставил бы своё богатство без присмотра.

Дом соседей располагался неподалёку и был, на поверхностный взгляд, ещё беднее и неказистее, нежели даже их с матерью и дядей убогое жилище. Соседский дом почему-то напомнил мальчику старую разбитую баржу, когда-то выброшенную на берег именно в этом неподходящем месте и оставленную теперь догнивать, разлагаясь под солнцем. Отжившая своё покладистая и безропотная речная посудина. Плоский чердак лачуги, похожий на капитанскую рубку, неосознанно дополнял удивительное сходство хлипкого жилища с баржей, покинутой бездушной командой умирать в тоскливом одиночестве.

Как-то так случилось, что мальчик не был знаком ни с кем из многочисленных соседей, и по этой причине теперь он даже не представлял, как зовут невысокую скуластую девчонку, что открыла дверь на его нетерпеливый стук. Девчонка имела плутовские тёмные глаза и задорную чёрную чёлку; ровную настолько, что, казалось, её подрезали ножницами едва ли не только что. Коротко стриженные ногти на её руках были щедро вымазаны перламутровым лаком белёсого цвета.

– Слушай, там у вас, у мостика, мои… Мои мандарины… – выдохнул он ей в лицо, едва распахнулась приглушённо скрипнувшая дверь.

Девчонка некоторое время с любопытством рассматривала запыхавшегося визитёра – худощавого и светловолосого, плохо одетого паренька с облупившимся от загара носом, а потом вдруг, не произнеся ни слова, неожиданно взяла и захлопнула дверь. Некоторое время мальчик постоял без движения, по привычке сдирая сгоревшую на носу кожу, а потом начал нетерпеливо стучать ребром сложенной ладони чуть выше разболтанной дверной ручки – сперва осторожно, а потом всё настойчивей и громче.

Дверь резко открылась, как отдёрнутый полог, и на пороге вновь объявилась всё та же смешливая и чуть полноватая соседка. Руки её на этот раз были спрятаны за спиной. Насмешливо глядя ему в лицо блестящим карими глазами, она проворно вытянула руки перед собой. В каждой из ладоней покоилось по огромному, в её-то маленьких пальчиках, буро-жёлтому, отменной спелости мандарину.

Сейчас она походила на одну из многочисленных бойких девчонок, промышляющих мелкой торговлей в этом районе города, заученным движением демонстрирующих придирчивым покупателям отличный товар.

По округлым бокам необыкновенно роскошных мандаринов стекали мутноватые капли речной воды.