Арсений Писаренко - Агарский мыс

После обеда я вздремнул, потом пошёл на пляж, где загорал и купался до самого ужина. Пару раз я ходил к палатке и пил пиво за столиком.

– Вы даже не спросили, сколько мне лет. Вдруг мне нет восемнадцати, а вы продали мне алкоголь? – я попытался пошутить с подростком за прилавком, будто заглаживая вину за то, что ей из-за меня приходится выполнять свою работу.

– Вам точно есть восемнадцать – с каменным лицом мне дали сдачу и пиво.

– Неужели я так плохо выгляжу? – не успел я договорить, как она уже уселась на стул за прилавком и пожала плечами мне в ответ.

Отбросив тактику пряника, я решил поработать кнутом. В следующий раз десять минут морочил ей голову, выбирая пиво, спрашивал, где его производят, долго рассуждал вслух, хочу я сухарики, чипсы либо рыбку. Когда она меня рассчитала, я попросил поменять чипсы на пару бычков, из-за чего ей пришлось пересчитывать все заново. Морща лоб, она высчитывала, сколько кто кому должен денег. Я предоставил ей разобраться с подсчётами самой, заставив тем самым, наконец, уделить должное внимание клиенту.

Пару раз она сбивалась, сбрасывала подсчёты, проводя по кнопкам калькулятора сверху вниз указательным пальцем, тем самым выжимая из него щелкающий звук, и начинала считать заново. Когда она, наконец, дала мне сдачу, плюхнулась на стул и взялась за журнал, я вернулся и попросил положить пару пива в морозильник, так как разливное было недостаточно холодным для меня.

С чувством полного удовлетворения, я улегся на тёплый песок. Когда солнце приблизилось к горизонту и почти нырнуло в море, пришло время идти домой. Увидев, что я собираюсь уходить, девочка выставила бутылки из морозилки на прилавок и куда-то ушла.

Я забрал пиво и оставил ей на чай, прижав деньги тарелкой для сдачи.

После ужина (расплывчатого человека на нем не было) я немного погулял по пансионату. Отдыхающие рассредоточились по территории и занимались кто чем. По алее мамаши гуляли с колясками. Та, что заставляла ребенка есть суп в обед, опять ругала свое чадо и просила не бегать, пугая отцом. Мне уже было интересно посмотреть, так ли страшен этот человек.

На балконе одного из номеров мужики пили пиво с креветками. Пили с таким удовольствием, что я вряд ли удивлюсь, если узнаю, что они провели так весь отпуск. Если среди них был отец того капризного ребёнка, то мать зря его пугала – папа вряд ли оторвется от своего занятия.

Ближе к вечеру становилось прохладнее. Я сидел на скамейке возле павильона и пил купленное днем пиво. По идее, когда-то давно, в это время тут начиналась дискотека, на сцене расставляли аппаратуру, проверяли звук. Сейчас же на побеленной стене павильона одиноко зияла пустыми глазницами розетка. Только ветер заставлял опавшие листья танцевать на танцполе вновь и вновь под звуки собственного шуршания о бетон.

Я допил пиво и пошёл спать.

Я открыл глаза посреди ночи и понял, что что-то не так.

Темнота заполнила спальню настолько плотно, что не видно было даже очертаний шкафа. Я смутно различал силуэт окна. Было странное ощущение, будто я нахожусь в герметично закрытом помещении, заполненным вакуумом и тревогой.

Обычно ночью можно услышать много разного шума, который днем просто не замечаешь. Старый дом живет своей жизнью – иногда что-то поскрипывает, включается холодильник, в серванте беспричинно может открыться дверца или бряцнуть посуда. Сейчас же было странное ощущение не тишины, а отсутствия звуков. Я не слышал даже своего дыхания.

Пару минут (а может всего одну секунду) я не мог двинуть ни одной конечностью, не мог даже моргнуть. Казалось, густая темнота заполнила все тело. Проникая через открытый рот, ноздри и уши, она залила меня изнутри чем – то холодным и тяжелым. Тело стало неподъемным и застыло мертвой статуей на кровати, которая прогнулась под её весом, не издав ни единого скрипа.

Я пролежал в таком состоянии не поддающийся определению отрезок времени, когда окно пронзило лучами лунного света, и тьма перестала быть густой, как грязь. Я вздохнул (или вновь стал слышать звук своего дыхания) и сел на кровати. Когда я опустил ногу на пол, она дотронулась до чего-то неестественно холодного и влажного. Посмотрев вниз, я увидел торчащую из-под кровати человеческую руку. Даже ночью было видно, что рука разлагается, на бледной в свете лунного света коже виднелись черные пятна.