Алиса Истомина - Джабл Дай. Гештальт-роман

– Понимаю, но ты говоришь о том, что это имеет какое-то значение. Ты пережила это, но тебе же никто не мешает жить дальше теперь, когда время уже прошло. Все же так делают, только ты отличаешься?

– Что значит отличаться! Я есть я! – Кэсли явно обескуражила фраза Ясона.

– Ты обычно так и делаешь, – он рассмеялся.

Ясон относился к тому типу людей, которые стараются спрятаться за «смехом не к месту». Надевает маску клоуна, общительного, считает своей обязанностью не допускать в разговоре молчания.

– Ты от армии своей никак не отойдёшь, что ли? В таком случае это глупость, там же совсем всё не по-настоящему, что ты её так всерьёз воспринимаешь? Забудь, проехали давно. Там да, принято быть одинаковыми, здесь всё совсем иначе, тут эволюция и глобализация. Наслаждайся!

– Не, я делаю в комнате ремонт, купил колонки и Guitarhero, на выходные – на дачу, жизнь прекрасна, – при этом он снова неискренне улыбнулся, пытаясь изобразить зевоту.

Дверь захлопнулась. Кэсли смотрела в потолок, отстраненная, пребывающая в тотальном безразличии. Она сидела в кресле, укутавшись в плед и затягивалась сигаретой. В подъезде щёлкнула входная дверь в дом.

Ясон оказался на улице, наедине с прохладным рассветом, он посмотрел на небо и задумался о чем-то.

– Как же душно в этой квартире, можно сойти с ума! И шторы нельзя открыть. – Азар сидел в кресле ровно, без изгибов, руки лежали у него на коленках, как у детей в детском саду. – Моё расширенное сознание просто офигевает.

Все рассмеялись. В квартире действительно было жарко. В окно пробивался свежий ветерок, но этого было недостаточно, чтобы как следует протянуть прокуренное помещение.

– Ладно, я пойду ложиться, спокойной ночи всем.

– Можно я с тобой? – Азар по-дурацки улыбнулся, скорчив физиономию.

– А женщина твоя что?

– Да я откуда знаю, она взяла бы меня за голову и треснула о свою коленку, а потом страстно поцеловала, обняла и начала плакать.

Кэсли рассмеялась.

– Ну, пойдём тогда, уже птицы петь начали и солнце встаёт, опять жарко будет.

Вит был спокойным и тихим, с закрытыми глазами в очках с корригирующими линзами. Одной рукой он подпирал голову, другая безвольно болталась. Ветер точно попадал в его волосы, иногда ему казалось, что воздух пропитан запахом духов, наверное, собирающейся на работу симпатичной соседки. И от этих мыслей он улыбался. Вит – самый адекватный постоялец этой квартиры.

Ребята её сняли у еврейки-пенсионерки. На вид лет шестьдесят; зимой она носила угги, а летом – лёгкие плетёные белые сапожки, в которых шастает вся Москва. Частенько ей приходилось не по одному разу звонить Виту и напоминать об оплате аренды. И каждый месяц эта история повторялась. Тётка имела здоровое чувство юмора, поэтому междоусобиц не развивалось.

Квартира начиналась большим светлым коридором с дыркой в стене, отделявшим зал от прихожей. Там же стоял большой сундук, на дне которого валялась мелочь; мы играли в покер на эти деньги. За белой стеной располагалась, вроде как, гостиная. В ней жил Вит. Это самая большая комната в квартире, в середине её стоял огромный белый рояль. Каждый из нас хоть раз, но играл на нём, да и всех тех, кто сюда когда-либо приходил, он задевал своим великолепием. Здесь же был телек, поэтому фильмы мы смотрели только тут и почти всегда вместе, за исключением Ясона, который не так давно разочаровался в наших киношных вкусах…

Когда Ясон подошёл к подъезду, уже окончательно рассвело. Он мечтал попасть в душ, чтобы смыть с себя проклятую липкую жару – свежий воздух по отношению к ней оказался бессильным.

Так прошёл очередной или внеочередной вечер понедельника.

Каждый звонок выносить становилось всё тяжелее. Кэсли постоянно находилась в ожидании. С минуты на минуту должен был появиться Скит, но это длилось так давно, что никто из её друзей, знакомых и близких не верил, что это когда-нибудь произойдёт. Скит давал невыполнимые обещания приехать. Общаясь с ним по мобильному, Кэсли всё чаще плакала, но потом, в один момент, она как будто оставила саму идею его приезда, продолжала двигаться вперёд, заниматься какими-то внезапно появившимися делами.

– Что ты будешь пить?

– Не знаю, а ты?

– Шампанское?

– Пожалуй. У меня есть гашиш, немного.

– Отлично, у меня тоже. Фрукты? Семечки, чипсы?

– Давай, давай, я только за, фрукты и семечки – замечательно.

Кэсли и Герд продвинулись к кассе.

– Денег дать тебе?

– Давай, разделим бюджет тусовки.