Самуэль М - Автобиография моего безумия. Прочти меня

«P.S. Пользуясь случаем, посылаю это письмецо и параллельно поздравляю тебя с этим гламурным праздничком!!!» – похоже речь идёт о дне святого Валентина. Того самого Валентина, чьё имя необразованное стадо олицетворяет лишь с одним поступком.

Как же любопытно прочесть те несколько писем, что я писал ему, но нет ни единого представления, что в них было. Только ли о дружбе упоминалось стеснённо. Или там можно было прочесть подлинную суть намерений. Теперь не узнать. Это останется ещё одной странной легендой из прошлого.

_____________________________________________________________________

– Но тут без комментариев. Не ожидала.

– Я и сам не ожидал – так уж случилось. Вместо того, чтобы осуждать, лучше послушай, я ему стихи писал:

…И кажется, так много смерти в этой бледной коже,

Сухая строгость держится в чертах его лица.

Но жизнь в нём бьёт ключом, и смерть казаться только может.

Я чувствовал это, его касаясь, и заглянув ему в глаза…

– И всё? Может ты ещё и книгу со стихами выпустишь?

– Нет, не всё. Может и выпущу. Пока ты там свой трёхтомник печатать будешь десятилетиями.

Начать здесь, пожалуй, следует с моего вероисповедания. Именно с определения конфессии, к которой я принадлежу, а не того, во что именно я верю или нет глубоко внутри себя, ибо это сугубо личное, и настолько, что сам с собой пока ничего не решил окончательно. Так вот, оно не совсем типичное для жителя нашей страны – католицизм. Собственно, сам я не вижу в этом какого-то особенного эксклюзива, потому как числюсь христианином, коих здесь большинство. Крещён я был в православной церкви будучи ещё ничего не понимающим ребёнком, а переход совершил в осознанном возрасте, почувствовав, что мне это совершенно необходимо. Мне абсолютно непонятно, почему человека не удостаивают выбора собственной религии, и она прилипает к нему вместе с невыбираемыми при рождении родителями и их генами, делающими его данные. По меркам церковных догматов это, конечно, нормальная и даже обязательная практика, но мне она пришлась не по вкусу. Если вкратце, в сумбурном круговороте жизненных событий, окрашенных далеко не всегда в светлые и милые тона, я испытал настоящее блаженное спокойствие и благоговение в нахождении в католическом костёле. Туда впервые я зашёл грязным и скверным, а вышел – чуть ли не светясь добродетелью. Ощущения такие, как после нескольких выкуренных косяков, хотя тут, наверное, сравнение не совсем уместно. Естественно, я очень скоро вернулся туда снова за новой порцией «святого спокойствия». И так периодически я совершал набеги туда за новой дозой. Ничего подобного, само собой, я никогда не испытывал в православной церкви. А там – была другая атмосфера – я ничего не понимал, а просто сидел на лавочке и заворожённо наблюдал за происходящим вокруг, проглатывая слёзы умиления. Так продолжалось шесть лет.

И в какой-то замечательный момент я решился познать это глубже, вспыхнул небывалым до того интересом понять, что же такого происходит на мессе изнутри, стать членом общины и перестать отсиживаться в качестве зрителя. Но была в этом и прозаичная доля причины – раз за разом я получал дозу добра в этом месте и мой разум привыкал к ней, понемногу адаптируясь. Со временем полученной обычной дозы мне было настолько мало, что я вообще перестал чувствовать хоть что-то похожее на первоначальное ощущение чистоты и мира. Мне нужно было больше, ярче, сильнее.

Перед тем, как принять обряд инициации, мне надлежало пройти соответствующее обучение – катехизацию. Меня захлестнул момент полностью – так желанный позитив и добро сыпались градом на мою голову. Весь этот процесс совпал с подготовкой к одному большому мероприятию, проводимого раз в три года – Всемирный день молодёжи. Поехать туда мог каждый желающий католик в возрасте до тридцати пяти лет. Я вписывался, как нельзя лучше. И мне предложили отправится в Польшу на десять дней от нашего прихода. И, конечно, я согласился с таким огромным удовольствием, сравнимым разве что с радостью от неожиданного получения многомиллионного наследства или выигрыша, которая кружило голову. И тут, наверное, вы себе представите, что стал я этаким скучным мальчиком-зайчиком, рубашка которого застёгнута на все пуговицы, даже на верхнюю, таскающего подмышкой Библию и вечно готового рассказать любому желающему о том, как Иисус спасал мир. Вовсе нет. Я продолжал быть прежним – никто из моих знакомых не замечал никаких изменений в моём поведении, а кому я осмеливался рассказать, что зачастил в церковь – не верили. Понятно, что влечение к возвышенному должно было возвысить и мои помыслы. Но и тут моё нутро оставалось верным себе, постоянно бросаясь в крайности. Я об этом рассказывал в главе выше. Правда в немного видоизменённом виде – это была не она в белых одеждах, а он – священник. Но сейчас не об этом.