Григорий Борзенко - Останавливающий время

Правда, нельзя сказать, что Роман в эти минуты всем своим видом являл собой эдакого Павку Корчагина, или бывалого морского волка, рвущего на себе рубаху: «Плюнь на грудь: без моря жить не могу!» Видел Дмитрий и растерянность на лице сына, и страх в его глазах, и скованность в движениях. Но наряду с этим, во всем его поведении читалось и другое: парнишка вовсю старался не падать духом, перебороть парализующий его страх, не опускал от бессилия руки, а пытался сделать все, чтобы хоть в чем-то помочь отцу, на плечи которого легла основная тяжесть по спасению суденышка. Если учесть, что в такой пиковой ситуации и у взрослого мужчины могли сдать нервы, то такое поведение сына вызывало просто восторг у отца. Пацану-то всего восемнадцать годков!

Однако ситуация продолжала ухудшаться. Дмитрий уже и сам был на грани срыва, а что уж говорить о сыне. Представляя, что они не смогут сладить с океаном и пополнят скорбный список жертв Нептуна, отцу до такой степени становилось жаль сына, его загубленную, так толком еще и не успевшую начаться жизнь, что бедняге хотелось бросить штурвал, отдать суденышко на милость стихии, броситься к самому родному существу, обнять его, прижать к себе крепко-крепко, и бесконечно долго упиваться этой блаженной минутой. Пусть хоть последние мгновения их жизни будут наполнены чем-то приятным и неповторимым. Именно такими, ни с чем не сравнимыми, были для Дмитрия моменты, когда он обнимал сына. Этому феномену он не находил объяснения. Понятно, все было в юности, когда он впервые обнял, а потом и поцеловал девчонку. Те прикосновения и объятия, как и все иное, даже самое невинное и целомудренное, что происходит между парнем и девушкой, а также мужчиной и женщиной, вполне объяснимы. Но почему он испытывает щемящее, ни с чем не сравнимое чувство, когда вечерами, ублажая просьбу сына «приспать» его, идет к нему в спальню, прижимает его крепко-крепко к себе и в ночной тиши начинает что-то рассказывать. Прикосновение маленького и теплого тельца сына, его мерное и тихое посапывание так умиляюще действуют на отца, что ему, наверное, еще больше, нежели сыну, хотелось, чтобы эти блаженные минуты длились как можно дольше и не заканчивались никогда.

Вот такие же, или примерно такие, теплые и нежные чувства бурлили в его душе, когда он смотрел на Ромку и с ужасом в душе представлял, что ничего, перечисленного выше, в их с сыном судьбе в будущем может уже не быть. Да разве только этого?! Для них может не быть и будущего, и вообще ничего может не быть, если… Если оборвется сверхтонкая призрачная нить, которая еще каким-то чудом удерживала их в этом неуютном мире. И чтобы она все же не оборвалась, Дмитрий и творил чудеса, в буквальном смысле слова одной рукой управляясь и с парусами, и удерживая руль, и делая все иное. Вторая же, то и дело инстинктивно дергалась на выручку сыну, чтобы, в случае чего, удержать его. Роман не сидел где-то в укромном местечке, пережидая бурю. Он находился здесь же, на палубе, крутился и вертелся рядом, помогая отцу справляться то с одним, то со вторым, то с третьим, проворно выполняя его команды и поручения.

Иной раз шальная волна или неистовый порыв ветра так жутко сотрясали корпус суденышка или наклоняли палубу, что отцу казалось: еще чуть-чуть и сын полетит за борт. Это были самые ужасные минуты, однако, парнишка каждый раз, проявляя чудеса изворотливости, вытворял такие акробатические «па», что отец невольно вспомнил о стойком оловянном солдатике. Именно имидж эдакого устойчивого неваляшки как нельзя более точно подходил сейчас сыну. Дмитрий так привык к умению сына «выходить сухим из воды», что, казалось, такая полоса везения будет сопутствовать им до самого момента окончания бури. Но…

На описание того, что произошло в следующее мгновение, у автора этих строк, вне всякого сомнения, уйдет несоизмеримо больше времени, чем все это длилось на самом деле, в реальном времени. Поскольку произошло все действительно молниеносно.

Слово «молниеносно» применено здесь чисто инстинктивно, скорее, подсознательно, с целью подчеркнуть краткость временного отрезка, уместившего в себе целую драму. Но, по большому счету, это определение имеет в данном случае двойной смысл. Ведь все началось именно с молнии. С яркой вспышки, которая, видимо, на мгновение и ослепила Романа. Но и этого мига было достаточно чтобы он, потеряв ориентировку, неловко покачнулся, неуклюже взмахнул руками, и… А тут еще и не к месту подвернувшийся сильный удар волны о корпус яхты…