Федор Гедз - Дубовая Роща

Спустя тройку часов он закончил работать. Он бережно уложил все готовые поленья к стене внутри пристройки и накрыл их старой военной, местами прожженной бычками, плащ-палаткой. Оставалось совсем немного времени для того, чтобы отдохнуть перед сном, расслабиться.

Мужчина вернулся внутрь дома, на кухню. Гроза знала для чего, поэтому осталась ждать его на крыльце. Она легла в позе сфинкса на потрепанный ковер, что пылился перед главным входом.

Вскоре мужчина вышел, прихватив с собой здравый кусок сырого мяса для своей любимой собаки и четыре банки темного пива для еще более любимого себя. Он рухнул на одно из двух, стоящих тут же на крыльце, плетеных кресел, открыл первую банку горького пойла, которое тут же полилось по рукам пеной, а мясо кинул под нос Грозе.

– Приятного аппетита, девочка.

Овчарка раздербанила свой ужин, измазав морду алой кровью.

– Помнишь, как пять лет назад ты впервые села здесь рядом со мной? Ты ведь была тогда еще совсем щенком. Мы тебя только – только забрали от матери.

Человек глубоко вздохнул и сделал глоток.

– И потом каждый раз, когда я выходил сюда, чтобы попить пива, ты была рядом. Просто рядом. Может ты и не понимала, но ты мне сильно помогала своим присутствием. Пускай и немым. Спасибо тебе, Гроза.

Они сидели так до полуночи, глядя вниз по склону на горящие окна города, словно на замерших во времени светлячков. Мужчина попивал теплое консервированное пиво, доставшееся ему в обмен у местных жителей на улов горной форели, а Гроза просто наслаждалась шепотом погоды. Звезды над ними пели колыбель космоса. Вокруг было настолько спокойно, что оба не заметили, как сладко уснули, чего всегда боялся мужчина. Это была третья ночь, когда он пропускал молитву.

Вот он – синий клубящийся туман. Он окружает Отшельника, стоящего посреди черных стволов редколесья, что протыкают тяжелое низкое небо своими ветками. Тишина. Омерзительная, давящая на мозг тишина сна, словно кто-то душит его еще живое тело.

Дышать становится все сложнее и сложнее. Любой глоток кислорода давался слишком тяжело. Любое движение конечностями как будто боролось с гравитацией.

И снова крик. Где-то далеко за спиной.

Мужчина знает, что кошмар не закончится, пока он не наберется мужества пойти на зов, догнать неуловимую тень. Он с трудом обернулся, чтобы сделать первый шаг, но остановился, увидев, как под его стопой отсутствовала земля. Отшельник стоял, подобая Богу, посреди пелены воды и не тонул. Нельзя бояться – необходимо идти вперед. Робкий шаг. В момент, когда его нога только-только соприкоснулась с водой, образовавши кружки слабых волн, под подошвой ботинок распустился букет бордовой крови.

– Помоги мне… – прошептал голос.

Шаг. Снова кровь.

– Помоги мне…

Еще шаг. Быстрее – лишь бы поскорее это кончилось.

– Помоги мне… помоги мне… помоги мне… помоги… помоги, прошу…

Мужчина не заметил, как перешел на бег. За ним теперь раскатывалась целая красная дорожка, задул ветер, суетясь между кронами деревьев, а шепот перерос в вопль. Чтобы не обращать на него внимания, Отшельник попытался бежать, прикрывая уши руками, но незнакомый голос был словно в нем самом, внутри вскружившейся головы.

Он бежал до тех пор, пока чары не иссякли, и он не провалился в зеленую пучину воды.

Отшельник не сопротивлялся воли сна, ни разу не попытавшись всплыть. Он устал бороться. Оставалось просто расслабиться, открыть рот и предать себя перед великим судом смерти. Мужчина закрыл глаза.

Неожиданно он почувствовал, как чьи-то неестественно горячие пальцы обхватили его ногу и с космической, тошнотворной скоростью потянули его тело за собой наверх. Там, где было темно, сквозь толщу воды вспыхнул луч света.

Мужчина резко открыл затекшие глаза. Из-за низких ночных температур он замерз до мозга костей, но крепкий пьяный сон не дал ему возможности очнуться посреди ночи и найти в себе силы найти дорогу до пристройки, чтобы снова уснуть. Наверное, он бы и дальше спал, если бы ему опять не приснился тот самый кошмар. Та безымянная тень. Тот крик.

Он наклонился чуть вперед, продолжая сидеть в нагретом кресле. Последняя банка лежала меж его ног. Засыпая, он держал ее в руках, но когда туман мира грез окончательно овладел его телом – пальцы обмякли, и все недопитое пиво растеклось по штанам.

– Вот дерьмо.

Он взглянул на небо. Солнце стояло в зените.