Федор Гедз - Дубовая Роща

Гроза поднялась со своего места, встрепенулась и побежала рысью след в след своему хозяину, все время натыкаясь на его ступни.

Новое солнце окинуло теплом верхушки синих елей. Послышались первые щебетания очнувшихся ото сна птиц, крики кукушек и стук дятлов, что добывали себе еду внутри сухих деревьев.

Одноэтажный, немного покосившийся от старости деревянный дом с прогнившим крыльцом, рваными обивками кресел и диванов, стоял на пологом склоне безымянной горы, окруженный стрелами сосен и колючим ароматом ковровых трав. Стеклянные окна его, словно зеркала на солнце, отражали панораму природы.

Мужчина поднялся по скрипучим ступеням к порогу. Гроза виляла позади. Дернув металлическую рукоять вниз, он распахнул тяжелую дверь. Прохладный порыв ветра толкнул его в спину, а сам наполнил весь дом свежестью, вдохнул новую жизнь нового рассвета в старую мебель, пожелтевшую посуду, пожелтевшие пятнами обои, в пыль, что поднялась со всех щелей с его появлением. Даже букет цветов на столе одушевил яркими красками. На своем горбу ветер занес и солнечные языки. Те заиграли с призмой стеклянных банок, стоявших на полках кухни и наполненных кристальной родниковой водой.

Хозяин снял свои поношенные ботинки и поставил их у двери. Бушлат он сбросил прямо тут же. В отличие от него, Гроза просто моментально рванула к миске, чтобы приступить к приему пищи как можно раньше. Но миска была еще пуста.

Мужчина захлопнул за собой дверь и прошел дальше внутрь дома. Первый этаж – одно большое помещение без внутренних стен. Прихожая сразу переходила в широкую гостиную с камином, диваном, двумя креслами, низким холодильником и торшером, а за гостиной была небольшая кухня. Весь дощатый пол застелили узорчатые ковры. Здесь же на кухне висела на стене охотничья винтовка с патронташем.

Он достал с верхнего шкафчика открытую банку гречневой каши и выложил ее содержимое в металлическую миску собаки, добавив туда здравый кусок мяса оленя, которого они подстрелили день назад. Охота – главное средство выживания. Почти все добытое мясо мужчина относил в город, где менял его на продукты без срока годности – тушенка, консервы и еда на один день, так как электричества даже для холодильника в доме не было уже много лет, часто приходилось менять мясо на патроны, средства чистки оружия и предметы первой необходимости. Не забывал мужчина и про эротические журналы, которые любил листать, отдыхая вечером в кресле при свечах.

– Кушай, Гроза. Сегодня нам предстоит трудный день. Надо начать заготавливать дрова на зиму.

Собака с великим удовольствием уплела полную миску еды, облизав ее стенки до блеска. После завтрака она отхлебала немного воды из металлического ведра, который стоял тут же, и улеглась на диван, свесив розовый язык наружу.

Мужчина тоже не стал медлить. В его тарелке была такая же смесь из гречки с олениной. Он плюхнулся рядом с собакой, достал жестяную ложку из кармана и, смотря в мыльное окно, приступил к завтраку. Спустя пару минут собака засопела прямо перед его ухом.

– Что тебе надо? Не смотри на меня так.

Гроза переводила взгляд то на хозяина, то на его тарелку. Глаза ее были наполнены жалостью.

– Не верю я твоим глазам, Гроза.

Она протянула к нему свою лапу, а потом вяло заскулила.

– Черт с тобой, доедай.

Мужчина поставил свою тарелку на диван перед ее мордой, а сам поднялся и подошел к входной двери. Довольная Гроза с радостью доела за ним.

– Жду тебя во дворе.

Простыть тут, вдали от цивилизации, в полном одиночестве без каких-либо медикаментов и знаниях о целебных травах сопоставимо смерти. Поэтому хозяин натянул резиновые сапоги – чтобы не промочить ноги и снова покинул дом, накинув на широкие плечи брезентовую куртку с капюшоном. Эти сапоги он обменял у одного из городских браконьеров на большую рыболовную сеть еще в те времена, когда он стал Отшельником. С тех пор они выручали его в любое ненастье. В такой защите он не переживал ни за бури, ни за грозы, ни даже за затяжные ливни.

Продолжительная жизнь в роли одиночки научила его многому. Но главным умением стало для него свобода от человеческого стереотипа стандарта счастливой жизни – денег. Его можно считать монахом. Монахом, который каждый день каялся перед своим Богом за то содеянное, что и сделало из него Отшельника, а его жизнь превратила в каждодневные терзания души в надежде повернуть вспять время вселенной, чтобы однажды в недалеком прошлом сделать правильный выбор.