Vysheslav Filevsky - Дурачок, или Эротический сон в августовскую ночь

– Зайдём. – Толстый улыбался, как масленичный блин.

– За месяц сразу, – уточнил тонкий и обильно сглотнул, положив подбородок на грудь.

– А подтверждение? – Не унимался я.

– Да что вы, уважаемый, в банке, в банке заплатите, – возразил тонкий. И репьи его почему-то позеленели. – До завтра. —

Толстый мне пожал руку. Вышли. В дверях мелькнула растрёпанная особа лет двадцати пяти в халатике размера на три меньше нужного.

– Ну ты тут поаккуратнее, – сказал ей толстый, по-диогеновски ворочая камни во рту. Видимо, он выпил свою бутыль в лифте. Потому что его на глазах развозило. – Приличный пожилой человек. —

Деваха покатилась со смеху:

– Так мы ж его мигом оптимизируем.

– Молчи, дура! – взвизгнул тонкий и захлопнул мою дверь. —

Из коридора несколько мгновений доносилась возня, рычание, женская матершина, взвизг, стон… Потом хлопнула входная дверь – и всё стихло… По-моему, кто-то получил по морде…

«Ддда-а-а, анчутинг – определённый и полный», – убедился я…

Слово «оптимизация» явно преследовало меня. Прицепилось пиявкой к сознанию намертво. Оно связывалось одновременно и с глазами тонкого, и с лукавым трёхволосным Кадерусселем, и – не отдиралось, как китайским клеем к мозгам присобачилось… От этого я чувствовал тревогу: что-что, а у китайского клея хватка бульдожья…

Подошёл к окну. Рассматривал город, хотя назвать меня любителем камней едва ли будет правильным. А впрочем, столица моей Родины – один из самых зелёных городов мира. – Ле-по-та-а-а! – Не то, что у нас: город в камнях и асфальте, а уцелевшие после столетнего господства человека в нашей местности деревья безжалостно вырубают, ничего не садя взамен…

У городских латинос просто болезненная тяга к уничтожению деревьев. Срубить мало: специальной машиной разрушают пень сантиметров на двадцать ниже уровня земли, безжалостно рвут ростки, которые вдруг потрясающе жизнелюбиво проклёвываются, а ежели и это не помогает, то бензином заливают… – Вот это ненависть, а?! … Почему людям так важно ненавидеть всё живое? – Это для меня совершенная загадка.

Однако, обозрев окрестности столицы, я отметил, что понятие «лепота» в сознании всё же не возникло. Тем более, неподалёку обнаружилось трёхэтажное здание с кирпичной трубой… Из трубы валили клубы чёрного дыма…

Вход на третий этаж дымного здания был почему-то с улицы. В смысле, с террасы. А на террасе стояли несколько женщин эдак за пятьдесят, две девочки среди них… Все были одеты почему-то в старую серую одежду, будто сошли с фотографии примерно восьмидесятилетней давности.

Женщины как-то напряжённо молчали… Желая лучше рассмотреть их, я вышел на балкончик… Внутрь здания с балкончика вела метеллическая дверь – воротца, точнее… Вдруг раздался громкий нечеловеческий голос:

– Пять. —

Створки воротец раздвинулись. И пять женщин, склонив головы, гуськом вошли. Створки с негромким лязгом задвинулись…

«Хм, что бы это значило?» – я не мог ума приложить. Да и прилагать уже не было возможности: усталость навалилась. Дело нешуточное – пятнадцать часов чистого лёту, да четыре часа отсидки в аэропорту Шарля де Голля. И я не солоно пожрамши ухрюкался спать. Среди ночи только пижаму надел после поссать.

В комнате девахи точно был мужик, потому что она сдержанно постанывала… «Молодая», – понимающе подумал я: сука, одним словом… Воняло куревом.

«Встал я рано, в шесть часов» по обыкновению. Голодный – хоть занавеску жуй. Деваха дрыхла, потому как было тихо и благодатно. В воздухе, правда, висела нравственная нечистота… Не знаете, что это такое?.. Как объяснить?.. Ну вот в нашей стране, хотя и крайне правые у власти, а свобода нутром чуется. На Родину же прилетаешь – сразу что-то давить начинает, вначале едва заметно, а потом всё сильнее и сильнее… Ощущение духовного топора, что ли…

Или нет, не точно: топор сверху, а тут давление просто плющит со всех сторон… Потом же, месяца через два человек привыкает – и кажется, что всё хорошо – как надо: это естественная духовная среда, в которой не только можно, а и благодатно жить. И жизнь кажется столь замечательной, что так и тянет распространить её по всему миру… И удивляется сам себе человек: а чего это ему топор в воздухе висел? – Ошибся, видать, поклёп на жизнь навёл – выродок, отщепенец. И чистосердечно кается в мыслях своих перед народом.

Так и тут. Если человек пребывает постоянно в молитве, а войдёт в бардак, пусть даже пустой – не по себе становится, и хочется побыстрее дверь закрыть с обратной стороны… Как-то так…