Лариса Майорова - Чемодан

Женщину словно подбрасывает.

– Чемодан! – вскрикнув, вскакивает Вера, ещё не осознавая, что вернулась память. – Руди, за мной! – командует она собаке и бежит к месту, где очнулась.

– Да где же ты?! – откидывая в сторону обломки от разрушенного дома, тревожно спрашивает женщина.

Она стоит в растерянности. Память вернулась, но стёрла детали. «Где же я могла оставить чемодан? Я же никогда с ним не расставалась», – пытается вспомнить Вера.

Голодная собака стоит около обоза и тянет нос к трупам – принюхивается.

– Фу! – резко прикрикнув, Вера отгоняет собаку. – Ко мне!

Руди радостно подбегает к хозяйке. Она гладит пса и даёт команду «Искать». Собака приводит её к землянке.

– Слава богу, нашёлся! – радуется женщина. Она стоит в яме и пытается вытолкнуть чемодан наружу. Упирается ногами в землю и со всей силы руками и телом прижимает его к земляной стене, подталкивая его коленкой к верху ямы.

– Ну, давай же, ну-у-у-у… – сил не хватает. Чемодан ползёт вниз. «Надо доски подложить под ноги», – думает Вера. Она высовывает голову из ямы и в этот момент вспоминает плачущую девочку на крыльце. Ком подступает к горлу, душит. Слёзы вырываются наружу. Женщина падает на колени и рыдает.

Вера медленно идёт по грунтовой дороге. Тяжёлый чемодан оттягивает руки. Собака бежит впереди. Обоз с ранеными людьми обгоняет её.

– Прррр, – натягивает поводья старик, чтобы остановить лошадь. – Я бы подвёз тебя, да сажать некуда.

Женщина отмечает про себя виноватый тон старика и успокаивает его:

– Ничего. Ничего. Езжайте. Я потихоньку дойду. К станции я правильно иду?

Старик тяжело вздыхает. Он показывает рукой в сторону чёрной от дыма западной части горизонта.

– Иди прямо, а на развилке повернёшь налево. Там немец вчера бомбил. Вряд ли от неё что осталось. Чугунка повреждена. Говорят, санитарный поезд там встал. Вот, может, и наших раненых подберёт? – пожилой мужчина стегнул поводьями лошадь. Повозка со скрипом тронулась.

– Стойте! Стойте! – кричит Вера. – Дедушка, умоляю, подвези чемодан. Я за телегой бежать буду. Мне попасть на этот поезд надо. Очень надо.

Старик смотрит на хрупкую женщину с неподъёмным чемоданом в руке. Его доброе сердце не выдерживает, и он соглашается. Слезает с телеги, грузит на своё место чемодан и идёт рядом с повозкой, держа в руках вожжи.

Раскалённое солнце в зените. Печёт, как в аду. Повозка подъезжает к станции. Зелёный эшелон с красными крестами стоит перед вывернутыми от бомбардировки рельсами. Женщины, дети-подростки, старики, военные и мужчины в штатской одежде ремонтируют пути.

– Да поймите же вы, наконец! – кричит на Веру высокий военный доктор лет шестидесяти пяти в форме. – Мы санитарный поезд! Мы не берём пассажиров! Мы едем в самое пекло за ранеными бойцами! И к тому же Киров в обратной стороне! Вам туда!

Он разворачивается и быстро уходит.

– Я знаю! – пытается догнать доктора женщина с мотающимся из стороны в сторону чемоданом. – Но здесь не останавливаются ваши поезда. Здесь проходят только санитарные летучки. Их конечный пункт в сорока километрах отсюда, а вы обратно идёте до самого Кирова.

Мужчина прибавляет шаг. Вера отстаёт и, отчаявшись, кричит ему вдогонку:

– Я врач! Хирург! Оперировать вам помогу!

Нога доктора зависает в воздухе и медленно опускается. Неожиданно для Веры мужчина оборачивается и смотрит на неё недоверчиво. Только сейчас он обращает внимание на то, что женщина в мужских брюках, а вместо блузки на ней – клетчатая, как у мужчин, рубашка.

– Пойдёмте. Там раненых из деревни привезли. Проверим вас на деле. Девятый вагон – операционная, идите. Я скоро подойду.

Доктор быстро уходит. Вера спешит к девятому вагону. Она заносит чемодан и бежит к машинисту.

Худощавый невысокий мужчина с мазутными пятнами на комбинезоне проверяет состав. Он идёт вдоль поезда, а Вера семенит за ним и слёзно просит его перевезти собаку в своём вагоне.

– ЛюдЯм жрать нечего, а она – собаку перевезите! – кричит машинист, наклоняется и лезет под вагон с огромным гаечным ключом.

Вера хватает его за ногу и тянет со всей силы на себя.

– Ах ты, дрянь! – отбивается другой ногой от Веры мужчина и орёт: – А ну пошла!

– Эту собаку нельзя бросать! Это пёс особенный! Я буду отдавать ей свой паёк! – голос Веры срывается от плача.

– Ладно, – нахмурившись, соглашается машинист. – Видно, и впрямь особенный, коль готова не жрать из-за него. Затаскивай свою псину.