Вячеслав Лютов - Провинциальные тетради. Том 2

Начнем же с внешних, сразу бросающихся в глаза, совпадений соловьевского антихриста с библейской традицией и искажений ее. Прежде всего, Соловьев основывается на том, что антихрист придет вместо Христа, на место Христа и как Христос. Сравните выписку из Ефрема Сирина, сделанную Федотовым: «Он /Антихрист/ примет зрак истинного пастыря, чтобы обмануть стадо… Представится смиренным и кротким, врагом неправды, сокрушителем идолов, великим ценителем благочестия, милостивым, покровителем бедных, необычайно прекрасным, ясным со всеми. И под всем этим видом благочестия будет обманывать мир, пока не добьется царства» /240/.

Сравните и с яркой цитатой из св. Ипполита: «Во всем соблазнитель сей хочет казаться подобным Сыну Божьему… Снаружи явится как ангел, волком будет внутри» /241/. У Соловьева также ясно сказано: антихрист будет творить добро внешнее, а не по сущности; он будет принят всеми, поскольку будет красив и приятен; он легко исправит внешность человечества и сядет на трон, как благочестивый благодетель. Совпадения здесь слишком значительны, чтобы отказать Соловьеву в традиционности.

Является «каноническим» и рождение соловьевского сверхчеловека – от женщины легкого поведения, блудницы; и «слишком много разных лиц имели одинаковый повод считаться его отцами» /117/.

Традиционно и появление «лжепророка» – в лице чудодея Аполлония – и соответствует Откровению: «И схвачен был зверь и с ним лжепророк, производивший чудеса пред ним» /Откр. 19,20/.

«Имперский храм» также имеет традиционное местоположение – Иерусалим; и здесь, в Иерусалиме, антихрист будет обличен. Также сказано, что антихрист не сможет исповедовать Христа, а захочет себе величия вместо Бога.

Искажений библейской традиции в тексте Соловьева гораздо больше. Г. П. Федотов таким внешним искажением считает подмену пророков Еноха и Илию апостолом Петром и апостолом Иоанном, а также появление «третьего лица» – Павла (доктора Паули) /239/. Впрочем, это искажение вполне объяснимо идеей Соловьева о вселенском единении Восточной и Западной церквей. Упущены Соловьевым и упоминание о числе зверя и начертания его на руке.

Гораздо важнее другие видоизмененные детали. Прежде всего, Соловьев в своей повести не выполняет ни одного знамения пришествия антихриста: вместо падения римского самодержавия, он пишет о едином государстве под властью римского императора. У Златоуста сказано: «До тех пор пока римской власти будут бояться, никто не покорится антихристу. Когда же власть разорится, нападет антихрист на безначалие и будет пытаться похитить человеческую и Божью власть». Далее, по Златоусту, следует, что антихрист выступит не создателем обновленной римской монархии, а разрушителем ее» /43/.

Не выполняется и пророчество о близости конца света через торжество Евангелия на земном шаре. «И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец» /Мат. 24,4/. На момент царствования соловьевского антихриста само христианство, как православное, так и католическое, находилось в бедственном положении: сильно уменьшилось численно, хотя и выиграло качественно; папство было изгнано из Рима; православие обновилось староверами и т. д. Торжественной проповеди среди всякого рода и племени не было. Единение христианской церкви произошло не до прихода антихриста (как указано в традиции), а после его пришествия. На основании этого можно сказать, что герой Соловьева – «лже-антихрист», так как знамения истинного его пришествия не состоялись.

Для нас интересна и та деталь, уже упомянутая, что на право быть отцом грядущего человека претендуют слишком многие. Нет лишь одного «отца» – сатаны, кровь которого, согласно святоотеческой литературе, должна течь в антихристе. В соловьевского героя дьявол входит много позднее его рождения – это значит, что большую часть своей жизни (а не три с половиной года царствования) антихрист Соловьева антихристом не был.

Совпадения и разночтения соловьевского героя с традицией заставляют перевести поиск из сферы религиозной в этическую (как это сделал Федотов) и антропологическу (как это сделал бы Достоевский). Концепцию антихриста у Соловьева Федотов определяет следующим образом: «Дело антихриста совершается в форме служения добру» /238/. Антихрист Соловьева – «воплощенная добродетель, даже христиански окрашенная, хотя и в корне погубленная отсутствием люби и непомерной гордыней» /239/. Далее Федотов доказывает, что именно добродетельности и нет в традиции.