Мария Дмитрова - Перекресток в центре Европы

– Тебе самой не противно получать жалкие копейки за свою работу и брать взятки едой? – подливал масло в огонь Иван, – Здесь ты будешь иметь достойную зарплату, и, главное, ее будет на что потратить, ну неужели ты этого не понимаешь?

Именно эти высказывания больше всего бередили душу. Многие врачи вообще ушли из медицины, так как после резкого перехода от развитого социализма к дикому капитализму прокормить семью стало невозможно. Устраивались, кто как мог: кто-то занялся частным извозом, кто-то пополнил ряды торговцев на местном «толчке», кто-то стал распространителем Гербалайфа, Мэри Кей и других подобных организаций, некоторые открывали частные фирмы, занимавшиеся деятельностью весьма далекой от медицины. Народ в основном подался в коммерцию, где можно было получать «живые» деньги, не дожидаясь, пока государство озаботится проблемами людей, которым мало того, что хочется кушать три раза в день, но и совсем не нравится работать за бесплатно. Юля тоже пыталась подрабатывать: параллельно с основной работой, она устроилась в спортивный клуб тренером по шейпингу, в котором давно стала почетной клиенткой. Не только из-за солидного срока членства, а из-за того, что успела принять роды или излечить от разных хворей почти всю женскую часть персонала клуба.

Юля целый год подвергалась метким точечным ударам: будущее сына, собственная работа, особо Иван напирал на счастливое воссоединение семьи. Однако она продолжала твердить, что никуда ехать не желает.

***

– Ума не приложу, что делать! – положив телефонную трубку, с досадой воскликнула Юля, обращаясь к сидящей напротив подруге, – Он теперь так все преподносит, что если я не приеду, то только я буду виновата в его неприятностях! Так и сказал: «Не вижу другого выхода! Раз ты не хочешь ехать сюда, значит, мне придется вернуться, а если попаду в тюрьму, то так тому и быть! Я не могу жить без семьи!»

Юля сидела на кухне со своей подругой Мананой и обсуждала только что состоявшийся разговор с мужем.

Юля с Мананой знали друг друга, можно сказать, почти с рождения. Их родители когда-то вместе учились в одном институте.

Девочки тоже, сколько себя помнили, всегда были вместе. Вместе ходили в школу, потом так же вместе поступили в медицинский институт, учились в одной группе, неизменно вместе готовились к экзаменам, в один год вышли замуж и даже их дети появились на свет с разницей всего в один месяц.

– Сестры-близнецы, – называли их общие знакомые.

Это, конечно, было шуткой, но только отчасти. Черноглазая, как все дочери Грузии, жгучая брюнетка, Манана и рыжеволосая Юля отличались только мастью. В остальном их внешность была до странного похожа. Их одинаково дразнили в школе: «тетя, достань воробушка!», из-за чего переживания – надо же было вымахать такой дылдой – тоже были общими. Они с детства привыкли обмениваться одеждой, сначала детскими платьицами и кофточками, а потом, повзрослев, частенько разнообразили свой гардероб – надо сказать совсем не маленький – нарядами, взятыми друг у друга. Черты лица Мананы не оставляли сомнений в том, что в ее жилах течет кровь потомков витязя в тигровой шкуре. Но это обстоятельство никак не мешало похожести. Юля, со своими зелеными глазами, в обрамлении рыжих ресниц, которые, впрочем, совершенно не уступали по длине (специально мерили, чуть глаза не выкололи) чернейшим без всякой туши ресницам Мананы, походила на нее как родная сестра. Единственным, что как-то их отличало, был породистый, с заметной горбинкой нос Мананы. Подружки очень гордились своим сходством, и их обеих огорчала эта досадная горбинка. Где-то в классе пятом они условились, что Манана непременно «прооперирует себе нос». Позже, правда, от этого решения они отказались. И даже прически у них были одинаковые: торчащие в разные стороны непокорные пружинки, черная с синим отливом копна у Мананы и ярко-рыжая грива у Юли.

Обе семьи изощрялись в остроумных шуточках, по поводу странной похожести дочерей.

И Манана, и Юля выросли в семье врачей. После школы не было никаких сомнений: девочкам прямая дорога в мединститут. Их обеих с детства сопровождал «больничный запах», они сами, еще будучи маленькими, бывало, «дежурили» с мамой или папой, когда ребенка не с кем было оставить. Книжные полки домашних библиотек трещали от медицинских учебников, которые они любили рассматривать, ничуть не страшась жутких картинок, мамы частенько рассказывали своим чадам о разных болезнях, и это было не менее интересно, чем сказки.