Роман Романов - Шербурские улики

Силой воли (но и не без магии спиртного) уняв внутреннюю дрожь, Антон попытался хладнокровно проанализировать ситуацию. Прежде всего, Купцов хотел понять, откуда клубные «игроки» узнали, кто он такой. Во-первых, он никогда раньше не был в этом заведении. Во-вторых, даже если предположить, что мошенники все же знали его, встает вопрос: как они догадались, кто скрывается под маской? Ведь на вечеринке он ни на секунду не приоткрыл лица. Вычислили по голосу? Вряд ли: маска настолько искажала природный тембр, что Антон сам себя никогда не опознал бы. Его настоящее имя во время игры ни разу не прозвучало, паспортные данные на входе никто не требовал, расписка тоже не содержала никаких биографических сведений. Мимо столика Арлекина они с Эвитой прошли совершенно случайно, и вообще в игру Антон ввязался лишь благодаря секундному порыву. Однако, несмотря на все это, факт остается фактом: каким-то загадочным образом преступники были заранее осведомлены о его личности. Либо навели о нем справки сразу же после того, как он сбежал из клуба. Если последнее предположение верно, то тогда кто был их осведомителем?

Разгоряченная алкоголем фантазия Купцова тут же нарисовала ему возможную версию ответа: а что если в дело замешан «Доктор чумы», который так назойливо попадался ему на глаза? Если это так, становится ясно, с какой целью он ошивался возле карточного столика, почему пристально смотрел на Антона, пока тот играл, и зачем потом пытался его преследовать. Вполне вероятно, что человек с клювом постоянно держал Купцова в поле зрения, сам при этом оставаясь невидимым – ведь он тоже был одет в черный костюм, неразличимый в ночи. Он мог «проводить» Антона прямо до подъезда, а то и до квартиры, а уж раздобыть сведения о жильце было делом техники. Что ж, эта версия имела право на существование, хотя и не объясняла, каким образом мошенники завладели фотографией Купцова…

Антон прервал размышления и вновь наполнил бокал. Коньяк постепенно делал свое дело: приятно расслаблял изнутри и возвращал бытию если не радужные, то вполне терпимые краски. Головная боль понемногу сдавала позиции, и попутно из души Купцова уходило раскаяние в ночном пьянстве. Словом, всё, как говорила Эвита (или тот, кого она цитировала).

Антон потянулся к телефону и еще раз набрал ее номер. Услышав, что сотовый Эвиты снова находится в сети, он улыбнулся: девушка наконец-то проснулась. Слушая мерные гудки, Купцов мысленно ее подбадривал: ну же, сестра Коломбина, давай, возьми трубку. Однако Эвита на звонок так и не ответила. Антон решил, что теперь она, наверное, принимает душ или чем еще там может заниматься женщина по утрам.

Он взял с собой в комнату бутылку с остатками коньяка, поставил на пол возле дивана и прилег, бросив в изголовье несколько разноцветных подушек-«думочек». Одну из них, в виде обнаженных женских грудей, собственноручно сшила Эвита. Именно на эту подушку – между двух пышных розовых холмов с яркими сосками-вишенками – возложил Антон свою многострадальную голову.

– Стоп, – внезапно сам себе сказал Купцов, сделав очередной глоток, – как я только что назвал Эвиту? Сестра Коломбина? С чего бы это?

Антон нахмурился и максимально сосредоточился, чтобы вспомнить, откуда он взял эти слова. Купцов не сомневался, что слышал их совсем недавно, но никак не мог сообразить, кто их произносил и по какому поводу. Однако через нескольких минут на Антона снизошло озарение: ну конечно же, так обращался к Эвите Арлекин! Причем не один раз, а несколько – поэтому словосочетание ему и запомнилось. Еще не вполне осознавая, почему его так взволновало это открытие, Антон резко принял вертикальное положение. Ему необходимо было понять, случайно ли Арлекин называл Эвиту в образе Коломбины сестрой или же в этом присутствовал некий потаенный смысл.

4

По запросу Купцова, Яндекс вывалил перед ним тысячи изображений, на которых красовалась карнавальная парочка – Коломбина и Арлекин. Сюжетов с их участием было невообразимое количество: они весело танцевали, пили вино в харчевне, обнимались, шептались при луне, катались в гондоле, дрались, при свечах плели дворцовые интриги, музицировали, украдкой целовались в сдвинутых набок масках и даже совсем не по-братски занимались любовью, разбросав повсюду свою мгновенно узнаваемую одежду.

Антон сразу заметил, что костюмы обоих героев итальянского театра были удивительно схожи благодаря характерному узору из цветных или черно-белых ромбов. Иногда узор покрывал их с головы до пят, а порой проскальзывал лишь в маске или какой-то детали нарядов. Бывало, что ромбы превращались в шахматные квадратики, но в том или ином виде эти фигуры неизменно присутствовали в костюмах Арлекина и Коломбины. Возможно, стилистическая схожесть одежды свидетельствовала об их тайном родстве.