Алексей Омутов - Праздник, который ужасен

– За что мне это, – шептал он, закрывая лицо, – Мне всего сорок лет.

Саша увидел, как Николай Львович погрузился в раздумья, глядя на результаты обследования, и счел эти раздумья профессиональными, однако, в докторе проглядывалось и нечто такое, чего Саша никогда в жизни ни в ком не видел.

– Кто ставил диагноз? – спросил неизвестно у кого Николай Львович, ткнув ручкой в страшные слова на бумаге, в которых не было никаких шансов на лечение, даже на мнимую отсрочку.

Никто не ответил. Слова диагноза, как бывает с любыми словами, сами по себе страшными не были – страшным был мир, в которых смысл этих слов приобретал плотность.

– Доктор? – задрожал голос мужчины, словно оторвался от него и, пролетев сквозь сидящих, как птичка, унесся куда-то за окно – в небо.

Саша вздрогнул, не к месту подумав, что не помнит момента, когда решил стать врачом, и растерянно посмотрел на Николая Львовича, который, видимо, один знал все, как оно есть. Николай Львович очень непросто вздохнул и очень просто сказал:

– Вы здоровы.

Мужчина впервые поднял голову, вряд ли будучи готовым к такому, но по нему прошла волна облегчения, которого он уже не должен был испытать.

– Не может быть! – ахнул спасенный.

– Уважаемый, – Николай Львович еще более посерьезнел, – вы слышите меня? Не надо занимать приемное время, у нас действительно больные люди на очереди, не то, что вы.

– Да как же?! – на лице бывшего пациента появился нервный румянец, – А симптомы, анализы, дурные сны? Не бывает таких ошибок!

– И не такое бывает, – невозмутимо остановил его Николай Львович, – Переутомление, нервное напряжение, тщетность жизни – и приплыли. Я могу выдать удостоверяющую справку, только не сегодня, а, скажем, через неделю. Вдохните, наконец, воздух, проведите время с близкими, вспомните о счастье – и не откладывайте!

Мужчина поднялся, несмотря на слабость, в которую сам себя по большей части загнал, и пошел к выходу, его силуэт заметно выпрямился.

– Спасибо, – он остановился и обернулся у двери – его взгляд был живым.

Он вышел, и дверь закрылась. Саша, раскрыв рот, смотрел на происходящее.

– Николай Львович…, – охнул было Сашенька, но его наставник громко сказал:

– Следующий!

Ввели женщину, для которой давно и полным ходом шло тяжелейшее лечение. Ее глаза от слез, которых больше не было, превратились в туман, а тонкие волосы напоминали старушечьи. Саша уже косился на Николая Львовича – что на этот раз? Судя по наблюдению за больной, ее состояние стремительно ухудшалось. Лечение этой болезни, от бессилия человека придуманное, скорее, как оправдание, нежели как надежда, разрушало ее организм еще больше, чем патология на данной стадии, и, по идее, должно было уничтожить ее как раз оно. Женщина, не замечая никого, смотрела в нижний угол кабинета, где была одна пустота. Она явно не видела смысла в том, что пришла сюда и в том, что вообще ходит, дышит, просыпается среди этой боли. Ей вряд ли было интересно, что она услышит здесь, хотя…

– Не бывает полного отсутствия надежды, – подумал Саша, глядя на ее злокачественно-изломанные ногти, – даже если она сама уже не верит, вера все равно спрятана где-то внутри нее. И перед лицом смерти человек таит эту искру.

Саша сделал дерганый глоток из графина. Доктор немного поднял брови:

– Да у нас редкий случай – болезнь отступила перед терапией. Ваш курс окончен, поздравляю. Вы измучены, разумеется, но это дело времени.

Женщина посмотрела на окно – далеко вверху было небо, среди которого в свободном одиночестве парила птица. Уголок ее губ едва заметно шевельнулся. Надолго повисло молчание. И опять в Николае Львовиче пронеслось нечто такое, что было страшно видеть. Саша с другим сопровождающим провожал ее до палаты, ничего не понимая, но боясь выдать это непонимание самому себе. Бредя по больничным коридорам, он видел разных людей, внутри каждого из которых была отдельная душа. Их взгляды и болезни были разными, но общим казалось желание жить – вопреки всему, в любом виде, а желание исцелиться сводилось к желанию быть, не прекращаться.

– Он умирает? Так ведь все умирают. Мы каждую секунду только и делаем, что умираем – это заложено в любом существе, чему удивляться? – услышал он.

Когда он вернулся, Николай Львович вел беседу со следующим пациентом – тот был совсем молодым, веселым и полным сил человеком, прошедшим обследование для проверки здоровья.

– Ни малейшего отклонения, ничего, – был вердикт доктора. Молодой человек с улыбкой глянул на вошедшего Сашу, поднялся, поблагодарил и вышел. Саша скосил глаза на его показатели – там не было ничего хорошего, и, предположительно, совсем скоро для парня должен был начаться ад.