Дима Босяченко - Две повести о страхе и любви

Она же тихо стонет с родильного стола, закатив глаза. Сначала это походит на подлинное страдание, потом на притворство, после на оргазм. Сквозь, вздохи она начинает бормотать:

– Кажется, началось… Лёня, кажется, началось. Началось, Лёня!

И тут наконец он проснулся. Впервые в жизни не различив, что пугает его больше – кошмар или реальность. Заглотнул воздуха, будто вынырнул со дна.

– Лёня, кажется, началось! Лёня! Да, проснись же ты, твою мать!

Его жена сидела у него на груди, отчего было трудно дышать. Она трясла и колотила его.

– Господи, Лёня, проснись! Что делать-то? Началось!

Леонид открыл глаза. Рядом с ним – говорящее обо всем пятно на белье. Отошли воды. Алина сползла с него на кровать и сидит на коленях. Она переводит полудикий взгляд со своего живота на лужу под собой, потом на мужа и снова на живот. Зажимает подолом ночной рубашки промежность. Зажимает рот ладонью чтобы не заплакать. Но все равно плачет – просто беззвучно. Слез сразу много, как плеснули ушатом. Странное дело, но она не понимает, отчего они льются. Ей дьявольски страшно. И она на грани обморока от иступленной радости. Она хочет бежать вникуда, как при мыслях о неминуемости смерти. И она замерла, как опоссум, не желая растерять и капли от сумрачного экстаза, какой случается при вести о смерти другого. Вместо тебя.

Да, тогда и вправду все началось.

Леонид мигом вскочил с постели, включил свет, оделся, взглянул на часы, чтобы рассчитать время в пути до роддома, учитывая развод мостов. Бодрый, сильный, всем видом он пытался сказать ей – «Не волнуйся, со мной можно всё: рожать, умирать, убивать – я готов». Он моделировал эту ситуацию множество раз, силясь понять, каким он должен быть, как нужно себя вести, чтобы не стать обузой, но хотя бы немного помочь в редкой ситуации, когда от него зависело так мало. Отсутствие контроля его угнетало, как ничто иное. В итоге, он пришел к выводу, что необходимо, по крайне мере, поставить на тотальный контроль себя, свои эмоции. Он много раз представлял, как вести себя и сейчас действовал согласно плану – он должен не просто излучать привычную уверенность в себе, расчет и полное владение обстоятельствами, он обязан перестать быть человеком, превратиться в машину, не борющуюся с обстоятельствами, но продуцирующую их. Оказалось – для него это не сложно.

Её же трясло. Нужно было остановить эти немыслимые вибрации тела, пока они не захватили и душу. Он отвёл её в душ. Включил еле тёплую воду и крепко схватил её за бедро. Потом талию, руку, сжав кожу до синяка.

– Успокойся! Просто дыши. Дыши и ни о чем не думай. Я рядом. Все будет хорошо. Верь мне!

И её отпустило. Дрожь ушла. Она поверила. Она всегда верила ему, когда он так просил об этом.

От резкого расслабления по ногам с новой силой потекли околоплодные воды.

Сумка была собрана. Оставалось только одеться самим. Май был холодным. А в ночи становился ещё холоднее.

– Я отвезу.

– Нет, давай на скорой.

– Самим быстрей будет – зачем терять время? Сама знаешь, какие у нас скорые…

– На скорой. Так безопаснее.

– Алина…

– Лёня, хватит, прошу тебя! Я знаю, ты можешь, но мне так спокойнее – у них опыт, оборудование в машине есть, уколы там, если понадобится. Мне давно не двадцать пять, и ты прекрасно знаешь, как протекала у меня беременность.

– Я понял. Извини.

Алина проверяла родильную сумку – всё ли на месте. Леонид воспользовался минутой, забежал в ванную комнату, достал, припрятанный там ингалятор и припал к нему, как алкоголик к бутылке. Вдохнул прохладного аэрозоля раз, другой. И третий. И ещё раз. Задышал.

– Лёня, ты скоро?

Скорая приехала быстро. Алина даже успела шутливо закатить глаза, пожурив Лёню за его ворчания на этот счет.

Врачи заботливо утрамбовали Леонида с Алиной в кузов, дали плед.

– Куда едем, в ближайший?

– Нет, – Леонид сунул врачу бумажку договора с роддомом.

– Туда можем не успеть, почти два часа ночи – мосты скоро разведут и что делать будем?

– Нужно туда, – отрезал Леонид.

Врач посмотрел на Алину.

– Понимаете, там детская реанимация есть хорошая. Лучше именно в этот родом, – улыбка не сходила с лица Алины, несмотря на схватки.

– Ну, хорошо, попробуем. Но рискуем.

Завелись.

Двигались аккуратно.

Алина периодически постанывала, держась за живот. Леонид охватил её руками за плечи. Он кусал губы. То и дело смотрел на часы. По его ощущениям – водитель ехал слишком медленно, хотя ночная дорога была пуста, ловил каждый красный свет. На очередном светофоре Леонид не выдержал. Он живо подсел ближе к кабине, так что ни врач, ни Алина не успели его становить, и заговорил водителю почти в ухо.