Эдуард Мустафин - Будешь спасен и ты

– Вот заебись! Это лучшая новость на сегодня! – кажется два анестезиолога – один уже прооперированный, а другой пока еще нет, и познакомившиеся только позавчера, на предоперационном осмотре, слишком увлеклись беседой, поэтому так называемый «обход» в реанимации смотрит на них укоризненно…

За сутки до описываемых событий.

– Страшно? Ничего с этим не сделать. Но в любом случае план у нас на сегодня такой – сейчас заснем, потом проснемся, операция будет сделана. Возражения есть?

– Вы хорошо сказали, доктор, про план. Это лучшее предложение на сегодня.

– М-да. А вены у вас – говно. Может подключичный катетер?

– Смотрите, доктор. Я тут вам не советчик. Решайте и делайте все, что считаете нужным.

– Ладно, попробуем так. Пока вена есть…

За двадцать часов до описываемых событий.

– Чего смотрим? Ждем чего-то хорошего? На стол надо перекладывать и открываться.

– А если сухо будет?

– Сухо? Столько крови по дренажу и сухо? Блядь, дожили – анестезиолог хирургу необходимость послеоперационной ревизии объясняет. Я не первый день работаю. Быстре-е.

– Обратно такую тушу перекладывать. Сто двадцать килограмм вдвоем?

– Первый раз, что ли?..

– Не наше. Уходим. Только гинеколога пригласим посмотреть. – Хирурги. Мне. Оповещают, значит.

– Закрываем карту, протокол наркоза напечатаю, пока кожу шьют. – Это уже я своей анестезистке.

Ну как, своей? Свои в овраге лошадь доедают, а отрицательный ответ гораздо более своего консультанта по Клинике Федерального Подчинения – не только же им консультантов по социопатам и девиантам иметь, процесс жизнедеятельности-то всегда обоюдоострый – на вопрос о возможности поворачивания к кому-нибудь в этом заведении спиной я таки помню. Хотя раз на сегодня ко мне приписана, значит в какой-то мере своя. «Закрываем» – значит больше ничего из особо учетного не вводим и время введения, начальное и конечное, с подсчетом суммы введенного можно смело вписывать в бумажный тугамент, красиво именуемый «Наркозной картой». Эту карту я еще подписью заверять должен. Я ее и заверяю. Обычно пустую и до начала наркоза – а то могу забыть от радости окончания трудового процесса, дык потом как любимые, так и не любимые замы главного врача по написанию бумаги от возмущения слюной брызжут и пятками себя по жопе колотят. А «напечатаю» – это значит наше учреждение тоже в тренде и подвергнуто, извините за выражение, компьютеризации. То есть вместо того, чтобы писать во время, я теперь печатаю после. Чтобы читать было удобнее. Ну и отчитываться правильно. Печатать же документацию до окончания этапа лечебного процесса тоже не страшно, ибо как только Страну Советов сменила Страна Отчетов, наркоз кончился не тогда, когда он кончился, а тогда, когда я время окончания проставил. Поэтому просто плюсуем десять минут – пока дошьют, пока заклеят…

Во время печатания в соседней протокольной из операционной стал слышен какой-то шум. Понятно, что движуха пошла интересная, а меня там нет. Грустно. Но не прерывать же процесс отчета о проделанной работе, ибо главная работа отечественного здравоохранения – производство говна и отчетов. К тому же немного осталось – у меня уже все в шаблоне напечатано, остается расставить количество ампул и время. А то, что давление с пульсом при вывозе у всех одинаковое – так кто эти протоколы рядом класть будет? А если и положат, то кто прочитает? А если и прочитает, то, как докажет, что не так было – мастерство-то не пропьешь? Нормальный ход. Но все-таки интересно, что там за вопли?

– Пал Палыч, а чо это вы орали, будто гинекологиня вас за нескромное место укусила?

– Да она… То не так ей яичники показываю, то оперировать не умею… Кандидат наук… Преподает она… Это она мне…

– Возмутительно!

– (Согласно) Да…

– Просто безобразие!

– (Опять согласно). Да…

– Даже я себе такого не позволяю!

– (Менее уверенно) Да…

Сзади хихикнула вроде как своя анестезистка. Ну да, ну да. Мы же тогда с ней стояли. И он оперировал. Помнится операционная сестра тогда же от рева в операционной за свой столик спряталась…

– Да, [censored], какая [censored] радикальная операция? Анастомоз 27 27 Это не красивое мужское имя, это место сшивания кишок и прочих полых органов. [censored] развалится, даже если я ее [censored] со стола живой сниму! Вы [censored] [censored] совсем?