Эдуард Мустафин - Будешь спасен и ты

Дальше был решен вопрос с командиром – либо я прямо сейчас в Кировобад, в инфекционную палатку (в прямом смысле этого слова – здание стационара было давно забито и больных лечили в развернутых во дворе палатках), либо все дела доделаю – и в отпуск по семейным обстоятельствам, а уж там внезапно заболею. Понятно, что выберет разумный человек. Через неделю я стоял на Агдамском вокзале и ждал поезда на Баку, чтобы убыть в отпуск.

Колбасило по-прежнему. Приходилось предпринимать определенные усилия, чтобы не шататься. Чтобы думать тоже приходилось некоторым образом напрягаться. Осталось сесть в поезд, но в этот момент моя могучая фигура привлекла внимание местного революционного патруля – четырех представителей физического труда с ружьями, опоясанных патронташами, словно матросы Гражданской пулеметными лентами, и возглавляемых явно сельским интеллигентом – то ли учителем истории, то ли редактором районной многотиражки. До сих пор они, преисполненные чувства собственной социальной значимости, словно нынешние профессиональные блогеры или общественные деятели, своих трясли, а тут узрели чувака в форме, который уже за поручень вагона взялся.

– Документы! – уже с тренированной требовательностью брезгливо произнес бывший представитель умственного труда. Представители физического труда сгрудились не очень грамотно, с перекрытием друг другу секторов обстрела, но пути отступления отсекли полностью.

– Это с хуя ли? – вежливо, как и положено при общении с интеллигентным человеком, поинтересовался я.

Еще я заметил, что если держаться за поручень, то удерживать равновесие легче, правда на быстродействие мыслительного процесса поручень не влиял. В это время в жопе начинало закипать ее содержимое, которое в соответствии с нарушениями печеночного метаболизма было грязно-белым, словно мартовский снег.

Живым этому охреневшему блядву сдаваться не хотелось. Но даже измученному бушевавшем в организме инфекционно-токсическим процессом мозгу было ясно, что особо не подергаешься, ибо неживым не хотелось сдаваться еще больше.

– Мы из народного фронта! – гордо заявил мне сельский интеллигент. – Имеем право проверять документы у всех.

– А мне по херу… – вежливо ответил я, помня об этикете, необходимом при контакте с хрупкой психикой интеллигенции. – Я из антинародного тыла, и поэтому обязан предъявлять документы только военному патрулю…

– Они тоже военные… – гордо ткнул альфа-самец в сопровождающих его ружьеносцев.

– Тогда, бля, как они стоят перед офицером! – Продемонстрировал я знание уставов.

Услышав командный голос, народные ополченцы изобразили нечто вроде стойки «вольно» и подтянули висевшие вниз стволом карамультуки. Кстати, весьма неудобное положение для перевода оружия в положение для немедленной стрельбы. Пассажиры прекратили посадку и образовали второй круг. Зрелище, хуле. Цирк. Битва гладиаторов. И я в роли Спартака, то есть ЦСКА. В гладиаторском бою. С самопровозглашенным Динамом. Словом, балет Хачатуряна «Спартак». Но произносить вслух армянскую фамилию композитора на азербайджанском вокзале точно не стоило. Да и зрители революционному вожаку пока мешали но терять лицо тоже не хотелось. Это позже вожаки стесняться перестали…

– Предъявите паспорт, пожалуйста. – Твердо, очевидно для зрителей, произнес он.

Мне это тоже, мягко говоря, анастопиздело – хотелось забраться в вагон и лечь на полку, потому что стоять становилось все тяжелее.

– Нет у меня паспорта. Не существует. Но если очень хочешь – удостоверение, так и быть, покажу. Из моих рук.

Интеллигент остался доволен и даже воспрял. Про «воспрял» я понял, когда он попытался выцепить удостоверение из моей цепкой лапки. Отчасти я его понимаю, потому что все, кроме фотографии, было прикрыто пальцами, желтыми, как у уроженца Центральной Азии.

– А следующую страницу! – кстати, по-русски он шебуршал практически без акцента.

– «Пожалуйста» забыл… Там должность. Информация секретная. – Чего бы жути не нагнать?

– А дальше?

– А дальше оружие. Информация секретная. – Я продолжал веселиться. А потом догадался. – Прописку что ли ищешь? Так нет ее там. Не-ту. Даже если обложку отодрать. Вот размер противогаза показать могу. Хочешь?

Так и разошлись мы краями, вполне довольные друг другом. Он командовать фронтом, а я в госпиталь, переживший, начиная с Петра I всех императоров, потом Советскую власть, потом, кратковременно, белочехов (читаем «Гадюку» А.Н.Толстого), потом опять Советскую власть и наконец-то закрытый.