Сергей Михайлов - Минута молчания. Сборник рассказов

Да, сложись судьба иначе, не будь этой дурацкой братоубийственной войны, лейтенант считал бы за честь иметь этого чеченца своим другом. Кто знает, может быть при иных обстоятельствах их пути пересеклись бы совершенно в другом месте, на другой, мирной почве, не по разные, а по одну сторону баррикады? Ему импонировала верность кавказца своим принципам, свободолюбие, нетерпимость к подлости, непоколебимая вера в раз и навсегда избранные идеалы, отчаянная смелость, готовность к жертве ради святого дела.

И как бледно, мелко, мелочно выглядел на его фоне другой чеченец, добровольно сдавшийся в плен и сдавший врагу своего товарища по оружию! «Свой»… да, именно так отрекомендовал себя этот тип. Да пусть он хоть трижды «свой», он всё равно остаётся предателем! В глазах простого обывателя измена всегда была и всегда останется самым презренным, самым низким преступлением, и никакой закон, никакие директивы «сверху» не способны оправдать её, возвести в ранг подвига, придать ей оттенок героизма.

* * *

Загрохотало, загремело за окном, грозным дрожащим гулом отозвалось в стенах и стёклах покинутого хозяевами дома. Бесконечная вереница российских танков шла через село, шла на Грозный. Выпавший вчера снег почти весь сошёл, и теперь тяжёлые гусеницы месили грязную снежную жижу, уродовали шрамами податливую землю. Где-то далеко, на правом фланге, зарокотали орудия – шла артподготовка. Готовилось массированное наступление на непокорную столицу самостийной Ичкерии, эту цитадель воинственных боевиков. Лейтенант знал: скоро поднимут и его взвод. Знал: самые тяжёлые бои ещё впереди. Чеченцы будут биться за свой Грозный до последнего. Сколько же ещё русских парней положат в этой бессмысленной бойне? сколько похоронок получат их матери? сколько горьких слёз прольют их жёны, родные, близкие?..

Он оторвал взгляд от окна, вернулся к собственным проблемам. С этими двоими надо было что-то решать. Но чем больше думал об этом деле лейтенант, тем дальше оказывался в тупике. Он и не заметил, как выкурил подряд три сигареты.

Пленные давно уже молчали и теперь ждали решения своей судьбы, первый – с угодливой покорностью и готовностью служить новым хозяевам, второй – с отчаянной решимостью и непримиримой враждебностью к ненавистным оккупантам.

Лейтенант ткнул бычок в пепельницу и крикнул:

– Сержант!

Тот тотчас же явился на зов командира.

– Увести арестованных!

Сержант замешкался.

– В расход?

– Под замок. И чтоб глаз с них не спускать! С обоих.

Но сержант не спешил выполнять приказ.

– Я бы с ними не цацкался, лейтенант. К стенке обоих – и баста.

Взгляд лейтенанта стал тяжёлым, упрямым.

– Выполнять приказание, сержант!

Тот пожал плечами.

– Дело твоё, лейтенант. Но будь моя воля, я бы каждому… пулю в лоб… и чтоб глаза в глаза… за тех наших парней, что полегли в этой проклятой земле… – процедил он сквозь плотно стиснутые зубы.

Две стороны, две ненависти, две истины – и каждый по-своему прав! Как здесь не свихнуться! Оставшись один, он снова закурил. Потом встал из-за стола и принялся мерить комнату нетерпеливыми шагами.

Как поступить? С одной стороны, налицо явный враг, который не скрывает своей ненависти ко всему русскому, – и перебежчик, добровольно пришедший в расположение федеральных войск. По законам военного времени враг должен быть уничтожен, к тому же, другому, следовало проявить благосклонность. Чёткая, недвусмысленная позиция: есть только чёрное и белое, свои и чужие, правда и неправда. Всё однозначно, прозрачно, вбито в каноны государственной целесообразности, однако… однако существует ещё и вторая сторона медали.

Лейтенант грохнул кулаком в стену и выругался. Проклятье! В такой тупиковой ситуации он оказывался впервые. Но дело даже не в ситуации. Он понимал: сейчас решается судьба не только тех двоих, но и его собственная. Он оказался перед выбором, который рано или поздно должен был сделать и который наверняка приходилось делать не ему одному в этой грязной войне, а сотням, тысячам русских ребят, брошенных сюда, в далёкую Чечню, на усмирение маленького гордого народа.

«Спокойно, парень, спокойно, – пытался успокоить он себя. – Давай разберёмся во всём по порядку. С самого начала. С самых азов». Он сосредоточился, виток за витком отмотал моток времени назад, сбросил с души тяжкое бремя последних военных месяцев.

Очищение. Непредвзятость. Свежий, не замутнённый предрассудками и идеологическими установками взгляд. Разбуженная совесть, взятая в союзники. Да, именно это требовалось ему сейчас, чтобы сделать правильный выбор.