Евгений Михайлов: Торжествующая тьма. Сборник рассказов

© Евгений Николаевич Михайлов, 2017

ISBN 978-5-4485-8156-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Старый холостяк Максим Карпиков имел все основания сетовать на свою судьбу. Родителей своих он не знал, вырос в детдоме, то есть хлебнул лиха через край ещё в детстве. Так нет же, и в юности его преследовал какой-то злой рок. За что только – непонятно. Ведь парень всеми силами старался вырваться из окружающей его мглы.

Благодаря детдомовской напористости ему удалось устроиться подсобным рабочим на мебельной фабрике, получить койку в общежитии и даже поступить на вечернее отделение института. Казалось бы, впереди какой-то просвет замаячил. Но всё оборвалось неожиданным образом.

После затяжных морозов в город пришла весна и сразу принялась навёрстывать упущенное. Сугробы съёживались на глазах, на деревьях за одну ночь набухли почки, воздух был заполнен весёлым птичьим щебетом.

Девушки заметно похорошели, и Максим с интересом поглядывал на их оголённые ножки, бродя по улицам. Заговаривать с ними он ещё не решался, но многие девчата оборачивались ему вслед. Паренёк он был симпатичный. Скорей всего сказывалась примесь восточной крови.

Молодая кровушка с каждым днём играла всё сильней. Поэтому Максим с удовольствием принял приглашение однокурсника Серёги, устроившего вечеринку по случаю дня рождения. К тому же Серёга многозначительно намекнул: – Чувихи будут отпадные, не пожалеешь!

И, правда, повеселились от души, воспользовавшись отсутствием Серегиных родителей – актёров местного театра, уехавших на гастроли.

Подвыпившие девчонки охотно целовались с парнями, позволяли себя тискать, а вот на дальнейшее никак не соглашались, отвергая все настойчивые притязания ухажеров. В ту пору существовало ещё такое понятие, как стыд и девичья честь.

Разошлись уже за полночь. Но одна девчонка, Ленка, всё-таки осталась. Изрядно пьяненькая, она уснула в кресле. Засобирался домой и Максим, но Серёга сказал, кивая на Ленку: – Оставайся, по-моему, она не против.

С этими словами он поднял девушку на руки и понёс в спальню.

Та, хихикнув в полусне, обхватила парня за шею. Максим топтался под дверью спальни, когда та распахнулась и Серёга, ухмыляясь во весь рот, сказал ему: – Прошу, маэстро! И, видя Максимово замешательство, добавил: – Ты целка что ли? Давай смелей!

Максим действительно и был целкой, но никогда не признался бы товарищу в этом. Поэтому, зажмурившись, шагнул вперёд.

Ленка сидела на кровати абсолютно голая и сосредоточенно протирала у себя между ног полотенцем. Увидев Максима, она протянула удивлённо: – Так ты тоже хочешь? – но, видя, что парень попятился, вдруг сказала ободряюще: – Ладно, не бойся! Иди ко мне!

Максима била мелкая дрожь, он бестолково возился между Ленкиных ног, пока она со смехом не помогла ему проникнуть в неё. От перевозбуждения Максим быстро разрядился, вызвав неудовольствие девушки. Она оттолкнула его от себя: – Не можешь ничего, а туда же!

Долго просидел огорченный Максим на кухне, смоля сигарету за сигаретой. Заснул уже на рассвете. А утром Ленка огорошила парней сообщением, что она идёт в милицию. Выходило так, что ребята изнасиловали гостью, воспользовавшись её беспомощным состоянием.

Парни заметались в панике. Даже на колени вставали. Оба соглашались жениться на пострадавшей. Но Ленка и слышать об этом не хотела: – На фиг вы мне нужны! У меня жених в армии. Я обещала его честно ждать. Как же теперь перед ним объясняться буду?.

В общем, приговорили Серёгу с Максимом к восьми годам каждого, да ещё по позорной статье. Такие в зоне в то время сразу становились изгоями. «Опустили» и Максима, несмотря на бешеное его сопротивление. Под утро он попытался повеситься. Но за ним, оказывается, наблюдали. Зэки вынули его из петли, попинали жестоко. С сотрясением мозга и переломом двух рёбер, он попал в больничку. По возвращению оттуда, с него потребовали «исполнения обязанностей». В свалке он зубами порвал вену на руке одного из нападавших. Его бы убили, да подоспели надзиратели. И снова – больничная койка.

Потом его перевели в другую камеру. Когда местные приблатнённые вновь попытались тронуть его, он остудил их пыл, дико визжа и размахивая скальпелем, украденным в больнице. Месяц он провёл в штрафном изоляторе, а когда вернулся оттуда, вся камера оцепенела – перед ними стоял совершенно седой человек с горящими глазами на исхудавшем лице. По распоряжению смотрящего его оставили в покое, наградив кличкой «Бешеный».