Виктор Бычков - Сопка с проплешиной. Рассказы

Понимает местный говор. По-польски тоже читает. Не так хорошо, как по-русски, но понимает всё. Особенно ей нравиться книги, где пишут про любовь.

Она со своей козой всегда были первыми на взгорочке.

Лидка выбирала место, где бы кинуть ватную телогрейку и присесть, как со стороны немецкого склада прогремел мощный взрыв.

Потом ещё и ещё.

Громыхнуло так, что девчонке даже показалось на мгновение, что воздух вдруг пропал, дышать стало нечем.

А ещё тем же воздухом пахнуло настолько сильно, что её бросило на землю помимо её воли.

Испугавшись, ухватив за поводок, Лида потащила козу домой.

А та и не сопротивлялась, как обычно, а вроде даже как понимала важность момента, бежала впереди.

Всю дорогу сопровождали страшные взрывы.

Они не прекратились, даже и когда она была уже дома.

Все деревенские высыпали с хат, стояли у подворий, а то и собирались вместе по нескольку человек, смотрели и слушали, как гремело и горело на том месте, где были немецкие склады.

Крестились.

Хотя и была середина сентября, однако солнце пригревало по-летнему.

За ночь даже не выпало росы.

И сразу с восхода уже ощущалось, что и этот день не принесёт прохлады.

– А дождь будет, вот помяни моё слово, будет, – ни к кому не обращаясь, произнёс дед Макар, стоя у хлева.

– Ты с кем там, старый? – жена вышла из загона, где только что подоила козу. – Часом умом не того?

– Говорю, дождь должен быть сегодня, – улыбнулся дед.

– Ой, знахарь! – старуха махнула рукой. – Он всё знает. Знахарь, итить колотить.

Бабушка Прасковея ещё с вечера наказала мужу не будить детей с утра пораньше, а дать им понежиться. Вчера хорошо потрудились в саду, натаскались корзин с яблоками. Какие спустили в погреб, какие спрятали на чердаке в сене. Это те яблоки, которые не долежат до весны. А даже если и замёрзнут, то и зимой можно достать с чердака, принести в хату, оттаять, вот и будет детишкам в радость.

– Успеется и с твоей рыбалкой, и с козой. Лучше подкопай мне картошки несколько рядков. А сам потом и погонишь козу. А мы с ребятишками картошкой займёмся. Толку с ними больше в хозяйстве, чем от тебя.

– Ну-у-у, завела шарманку, – беззлобно ответил дед. – Рано ты меня списала со счетов, рано.

Однако новый день начался совершенно не так, как планировали старики.

К избе деда Макара подъехал возок, который сопровождали двое верховых.

На рукавах форменной одежды у каждого из них был жёлто-синяя нашивка.

Из возка соскочил один из полицаев.

У него на рукаве красовался такая же нашивка, поверх которой ещё изображён был и трезубец.

«Офицер, начальник», – отметил для себя дед Макар, стоя во дворе.

Наглядно старик знал их в лицо почти всех. Как-никак, буковинцы квартировали в бывшей школе, что в центре села, уже почти полгода, охраняли сначала строительство складов, а потом и сами склады.

Ещё один полицай спешился.

Третий остался верхом на лошади. Только снял винтовку из-за спины, положил на колени.

Двое тут же направились к избе.

– Доброго это… – сняв шапку, дед поклонился гостям, когда те ступили во двор. – Чего это вдруг спозаранку к нам? Случилось чего?

– Девка где, старый? – крикнул тот, который шёл первым. – Пацан где?

Второй полицай забежал в дом и уже через минуту, ухватив за косу, вытащил во двор Лиду.

Уцепившись полицаю в руку, выбежал и Андрей.

– Отпусти! Отпусти сестру! – кричал мальчишка.

Изловчившись, полицай извернулся и с силой ударил Андрея сапогом в пах.

Скорчившись от боли, мальчишка рухнул посреди двора.

Следом из хаты, тяжело дыша, появилась и бабушка Прасковея.

Руками прижимала разорванную на груди кофту, фартук свисал лоскутами поверх спадницы. Растрепанные седые волосы топорщились из-под платка.

Ещё мгновение назад она пыталась вырвать из рук полицая девчонку.

– Ах… о… – хватала ртом воздух, встала на колени рядом с Андреем, прижала голову ребёнка к груди. – За что? За что, господи? Это ж дети, детки, за что ж их так?

В это время полицай, вытянув руку, с силой толкнул от себя Лиду.

Девчонка ещё успела сделать несколько шажков, спотыкаясь, и упала на землю.

Дед Макар то подбегал к старухе и Андрею, то тут же возвращался к девчонке.

– Это… это… что ж это деется, люди добрые? – ни к кому не обращаясь, лепетал старик. – Куда ж это… как же так это? За что это?

Наконец, опустился на колени, принялся поднимать с земли девчонку.

– Лидочка, Лидуся, золотце мое, – шептал дед Макар. – Терпи, терпи, моя хорошая, терпи. Бог велел терпеть, вот и потерпим чуток, потерпим. А там и благодать наступит. Наступит, поверь мне, Лидуся.