Сергей Мориц - Канцелярская резинка

– А как же быть с вашей внучкой? – наконец заговорил я.

– Она ничего не узнает, – спокойно заверял меня старик, – она просто уснёт, а проснётся уже дома. И все забудет, как кошмарный сон. Я уж об этом позабочусь.

– Что ж, снотворным вы тоже обзавелись, но остаётся главная проблема.

– Трупы я увезу, и ты больше никогда их не увидишь, – перебил он меня словно читая мысли, – и меня ты тоже больше никогда не увидишь. На память обо мне у тебя останется лишь конверт, с двумя тысячами. Может этого и не достаточно для заказного убийства. Прости но больше у меня нет, – с этими словами он положил бумажный конверт на стойку и неохотно придвинул его ко мне, – все что я прошу, это помочь мне вынести тела к машине, остальное: не твоя забота.

Подобного я не чувствовал никогда до этого. Страх, власть над чужой жизнью, и чужой судьбой, переполняли меня и жгли изнутри мгновенно растущей раковой опухолью, от которой неотложно нужно было избавиться.

– Три трупа вместо одного? Что ж… Если я и соглашусь, то не из-за денег старик. Просто не хочу чтоб ты здесь окочурился. Жаль мне тебя и я помогу. Но если ко мне прийдут, я не стану тебя покрывать. Ты же это понимаешь. Я все взвалю на тебя, а сам останусь в стороне, – диктуя свои условия, я сам не верил в то, на что согласился. Я пытался быть хладнокровным, но удавалось мне это с трудом. Я вынужден сделать твое фото. Для полиции. Если понадобится.

– Ты вправе так говорить и поступать. Со своей же стороны, обещаю что не выдам тебя в случае чего, у тебя нет причин верить мне на слово, но ты должен понимать на сколько я ценю то, на что ты идёшь ради меня и моей внучки. Я готов принять всю вину на себя, и я сделаю это без колебаний. Ради её будущего я готов пойти на все, – он говорил твёрдо и размеренно, вызывая доверие. Я всю жизнь был один, взяв себе за правило не доверять никому, ни при каких обстоятельствах. Но похоже что только что я это правило нарушил.

Несколько кадров угрюмого старика, навсегда остались в памяти моего телефона.

Я тяжело выдохнул.

– Тогда давай своё снадобье для дочурки.

– Вот, – он протянул мне ещё один пакетик с розовой таблеткой, – только прежде расскажи мне как ты это собираешься провернуть?

– Элементарно. Внучка ваша пьёт джин с тоником, остальные – пиво. Я не перепутаю.

– Смотри уж не напутай, – грозящим тоном приказал мне старик. Я промолчал, – а этого пакетика им должно хватить на троих.

– Должно? Ты что примерно подсчитал? Ты же сказал, что все продумал? А если кто – то один окажется покрепче и выживет? У них же наверняка выработался иммунитет к различным порошкам вроде этого, – занервничал вдруг я.

– Успокойся. Не дергайся. Сдохнут все втроём в один миг. Яд очень сильный. Они даже не успеют понять что умирают, – изложил мне старый душегуб.

Дальше становилось только хуже. Спокойствия во мне совсем не осталось и в ожидании заказа, я сновал из одного угла бара в другой, без остановки.

Выпивка не помогала, а сигареты заканчивались так быстро, что я не заметил как открыл вторую пачку.

– Почему же так долго? – накручивал себя я.

– Только семь минут прошло, – старик сидел как глухонемой. Спокойней чем покойник, ожидающим эксгумации, – ты лучше пойди закрой парадную дверь, покуда не забрёл кто ещё.

Для храбрости я выпил ещё и водки, выкурил пять или шесть сигарет, снова водки, и два раза умылся. А время будто остановилось. Ведь я уложился в рекордных семнадцать с половиной минут.

Чтобы не вызвать подозрений, мне пришлось взять с собой пустой мусорный пакет, и отправиться на свежий воздух, минуя столик своих потенциальных жертв стороной.

Ночная тишина была невыносимой. Под её покровом было скрыто все порочное, алчное и злое. Сейчас она была на моей стороне, но я не был этому рад. Выйдя за дверь, мне больше всего хотелось очутиться в суетливом шумном месте, среди толпы прохожих, и десятков машин. Где я бы почувствовал себя в полной безопасности. Холодный воздух отрезвлял, и бросая пустой пакет в мусорный бак, что в переулке у чёрного входа, я вдруг понял, что могу просто уйти и растворится. Прямо сейчас отправиться восвояси, не подряжаясь на особо тяжкое преступление. И не важно, что уже не уснуть. Завтра придётся вернуться. И тогда, если дедуля не шутит, а настроен он и впрямь твёрдо, его остывший труп станет моим первым посетителем. Либо через несколько часов, раздастся телефонный звонок, и мне придётся ехать на опознание, если его обнаружат раньше. Но не это останавливало меня больше всего. Я увидел припаркованный в переулке фургон. Это точно стариковский. И мне стало жаль подводить его. Он готовился. Набрался смелости. Все спланировал… и в конце концов, взвалил это все на мои плечи.