Джейн Гук - Живые и мертвые. Сборник рассказов

Мы с другом не пытались ни на кого напасть, укусить и вели себя довольно спокойно. Но люди не унимались. Они совали нам факел с огнем в лицо, тыкали в нас кольями и плевались. В этот момент мне было жаль, что я не мог произнести ни слова. Я бы попробовал им все объяснить, что мы не нападаем на людей, что мы другие и я очень старался расшевелить свой язык. Но вдруг кто-то из толпы выстрелил в грудь моему другу и громко засмеялся. Я узнал этот зловещий смех. Тогда я запротестовал и попытался высвободиться от пут. Но я был очень крепко связан.

Мой друг все так же горделиво смотрел на собравшихся, особенно на того, чья рука отправила ему пулю. Из его раны сочилась темная жидкость. Мне захотелось сообщить ему, как мне было жаль обо всем происходящем с нами, но я не смог произнести ни слова. Мои губы меня не слушались.

Другой из толпы подошел ко мне ближе и воткнул копье мне в глаз, а затем вынул его. Когда я увидел свой глаз на конце острия, я сначала не поверил в происходящее. Я не испытал особой боли от этого акта, но видеть такое было колоссальным для меня психологическим потрясением. За каким чертом было это делать?! Ведь они могли нас так же поджечь, как и всех остальных, да и дело с концом!

Но для нас только все начиналось. Каждый в толпе считал своим долгом выразить к нам свою неприязнь. Они кололи нас, обжигали кипятком, выпотрошили все внутренности из животов, внимательно изучая нашу реакцию. Мне было жутко видеть свою двенадцатиперстную кишку вместе с тонким кишечником на полу. Это заставило меня содрогнуться, а толпа лишь только потешалась над нами. Почему-то все это им казалось необычайно веселым. Их лица горели от ярости, а в глазах блистало торжество.

С моим другом они поступили еще ужаснее. Они вскрыли ему черепушку и тыкали кольями в открытый мозг, пусть уже и не такой активный, как ранее. По всему виду моего товарища я с ужасом понял, что он испытывал боль. Он не кричал, не стонал, но его глаза увлажнились, будто он собирался заплакать. Мне захотелось закричать на этих людей, воззвать к их состраданию, но у меня не получалось. Язык мой не хотел шевелиться и из звуков не складывались слова.

Да, подобные нам монстры убивали людей, поедая плоть живых – это было чудовищно! Но они не соображали, что творили, сродни животным. А вот акт такой зверской расправы над нами вместо обычного умерщвления, не имел никаких объяснений, за исключением одного – жажды крови.

Тот факт, что мы с моим другом сильно отличались от других монстров, не особо заботил этих людей. Все мы для них были одинаковы. От части я понимал их – мы были уродами, чудовищами, которые должны были исчезнуть с лица земли, но так уничтожили бы нас разом!

Когда мое тело, наконец то, облили керосином и подожгли, меня посетила последняя мысль. Это был вопрос, на который я никак не мог найти ответ: Чем жажда крови живых отличалась от нашей?

Да, оглядываясь на прошлые события, я понял, что был живее многих живущих.

С этой городской поликлиники, ничем не отличавшейся от сотни других подобных заведений, все и началось…

Меня направили на электрокардиограмму. Надо сказать, что по вине программы оптимизации здравоохранения, учиненной мэром города с непомерной заботой о здоровье населения, в корпусах поликлиники вокруг организации приема пациентов возникла такая неразбериха, которая даже для самих сотрудников учреждения казалась неразрешимой.

Вот в тот самый неясный день унылый коридор поликлиники наполнился очередями пациентов. И пока я выясняла, который из кабинетов мне нужен для прохождения диагностики, произошло нечто странное и я в недоумении и безмолвии замерла на месте – две минуты моего отсутствия, (а я зашла всего то в один из кабинетов и почти сразу же вышла) в тесном кулуаре изменили все.

Коридор поликлиники с плотным потоком людей вдруг полностью опустел. Народ испарился, словно никогда здесь и не бывал, а передо мной сразу же возник вопрос, каким задался бы каждый, окажись он в подобной ситуации: куда все делись? На минуту мне почудилось, что, сама того не зная, стала участницей престранного флешмоба. А ежели это не было специально задуманным шоу, то как бы такое могло приключиться, что в одночасье все пациенты вдруг исчезли? Постояв в задумчивости с полминуты, я решила продолжить свой путь в нужный кабинет, ведь кардиограмма сама по себе не сделается.

Но с пути к заветной цели меня сбили престранные и даже жуткие крики и стоны. От неожиданности я непроизвольно пригнулась, коленки предательски согнулись, а по коже пробежал холодок. Пугливым зверьком я быстро осмотрелась по сторонам, но вокруг – никого. Меж тем душераздирающие вопли повторились снова, и я тогда с точностью смогла определить, откуда они исходили – диагностический корпус.