Глеб Карпинский - Темная лошадка. Мистическая повесть

Редактор Ирина Карпинская

© Глеб Карпинский, 2020

ISBN 978-5-4493-1824-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Над хутором стояла адская жара. Вот уже середина лета, и ни одного дождика. Лишь роса по утрам слегка трогала повядшие листья кабачков, но разве это дело! Температура днем под палящим солнцем поднималась за сорок. Любое движение давалось с усилием. Все живое спасалось в тени акаций, а люди сидели по хатам. Лишь на полях шла работа. Там собирали урожай пшеницы. Странное дело, начало июля, а гигантский комбайн тарахтел, срезая низкие, уже начинающиеся обсыпаться на степном ветру колосья. Пройдя все поле и вернувшись, он подъезжал к грузовой машине, стоявшей на окраине, и зерно спешно сыпалось в кузов. Потом, порожний, он вновь шел по полю, по новому ряду, и так повторялось несколько раз.

Егор стоял на холме и смотрел на работу хлеборобов. Все это он видел и в прошлом, и позапрошлом году, но обычно в августе. Да, в этом году лето выдалось очень знойным, даже по меркам юга, жара спутывала планы, губила надежды. Словно в наказание, все свалилось на Егора. Видно было, как на небритом загорелом лице его ходят широкие скулы. Солнце нещадно жгло и его молодой виноградник. Он вспомнил, нахмурившись, как копал глубокие ямы, как насыпал в них перегной и щебень, как рубил опоры из колючей акации, раздирая руки в кровь. Да и сами саженцы дорого обошлись ему, чего стоила их доставка сюда от моря, из питомника, ну что тут считать! Обиднее всего было, сколько сил он приложил, сколько времени потратил, чтобы здесь был сад. И все это шло коту под хвост. Засуха каждый день душила по кусту, и он ничего не мог с этим поделать. В июне еще корни держались, и то была вода в кране, и он поливал виноград из ведра, бродя по длинным рядам туда и обратно по несколько раз за день. Затем напор воды стал ослабевать, и приходилось поливать наиболее слабые и особо нуждающиеся в поливе растения. Но потом вода и вовсе в кране иссякла, она шла только ночью тоненькой струйкой, и ее едва хватало на обеспечение жизнедеятельности самих людей, поливы запретили. Все надеялись на большой дождь, его вот-вот ожидали, но он не приходил, и каждый вечер, всматриваясь внимательно в безоблачное небо, Егор напрасно гадал «пойдет – не пойдет».

Дождь даже снился Егору. Во сне он слышал, как ветер раскачивает ветви деревьев, как гремит где-то вдали протяжный гром, и первые удары капель о листья… И Егор был уверен поутру, что дождь все же был, что даже когда он посмотрел в окно и увидел привычную картину засухи, то у него была еще слабая надежда на то, что солнце просто высушило следы дождя. И он очень жалел, что не смог этой ночью встать с постели, что силы оставили его, и он лежал на животе, уткнувшись в подушку лицом в какой-то опустошенной и безвыходной позе, словно потерпевший кораблекрушение матрос, чудом спасшийся во время шторма и прибитый течением к берегу, не в силах ни поднять голову, ни пошевелить членами. Вот так он и лежал, слушая кажущийся шум дождя, и наивно улыбался, благодаря Господа за милосердие к нему и всему живому.

Потом, когда он уже вышел во двор, то с большим разочарованием осознал, что все это ему привиделось, что никакого дождя не было, и солнце продолжает сжигать землю, а виноград умирает, сбрасывая листья и усыхая на корню. Он еще долго ходил печальным по его безжизненным рядам, не в силах помочь корням, и ему хотелось плакать. Рядом на соседском поле росли подсолнечник и кукуруза, но эти растения не сильно страдали от засухи, и Егор впервые позавидовал их упорству и жизнестойкости.

«Почему они тянутся к солнцу, а мой виноград умирает? – подумал он в досаде. – Что я делал не так?».

И в этот момент к его страданиям прибавился еще и запах гари, и в небе уже кружили хлопья пепла, слышалось огненное потрескивание, и все это очень быстро шло от леса, кралось набегом по низине в сторону камышей, обходя посевы пшеницы буквально в нескольких метрах. И уж тут должно было полыхнуть так, что даже высокий орех мог затеряться в этом огненном зареве. Этот орех рос на склоне холма, почти у его подножия, рядом с камышовыми зарослями. Он первым встречал надвигающееся смертоносное пламя, уже окруженный дымом, и, как безумный самоубийца, протягивал к нему свои тяжелые от зеленых плодов раскидистые ветви и ждал первой боли.