Глеб Карпинский - Темная лошадка. Мистическая повесть

Егор спустился вниз наперерез и стал втаптывать сухую траву в землю, неистово бить тяпкой по огню, оголяя камни и глину. От такой бешеной работы на ладонях быстро образовывались ноющие мозоли, невыносимый жар обжигал, палил бороду, отбрасывал назад, но мужчина не щадил себя и верил, что убережет такое красивое дерево от гибели. Но фронт огня был слишком широк, и языки пламени обошли препятствие и поползли быстро вверх на огороды, пожирая на глазах каким-то безжалостным нахрапом сухостой в посадках и нескошенные участки. Егор раскусил коварный план врага и бросился стремительно следом, на ходу пытаясь отсечь атаку пламени уже от виноградника. Но силы были не равны, и мужчина вдруг понял, что в одиночку проиграет эту битву, и жуткая горечь от предстоящего поражения сдавила душу, и все смешалось в удушливом и без того непросветном дыму. Благо резкий порыв ветра подул в спину, и где-то отголоском надежды в помутненном сознании раздались голоса, на помощь бежали люди.

Пришла быстрая южная ночь, все погрузилось во мглу. Еще пахло дымом, и где-то трещали остывающие угли, но очаги были локальные. Пожар общими усилиями остановили почти у самых хат. Егор был мрачен. Ему в голову пришло понимание, что он живет не своей жизнью, что вся эта затея с виноградом, все эти чудовищные усилия создать здесь свой маленький шато не увенчались успехом. Может, сама судьба подсказывала ему, что нужно возвращаться в столицу, что земля и палящее солнце не для него, что местные крестьяне тут не подарок, и он совсем чужой среди них. Сейчас он готов был бежать, бежать куда угодно, лишь бы подальше отсюда. У него еще были сбережения, еще действовал загранпаспорт с шенгенской визой.

– Может поехать на две недельки в Ниццу? – спросил он жену. – Там есть хороший отель, там культура, свежие устрицы.

– Хорошая идея, милый. Это то, что нам сейчас не хватает, просто немного спокойного отдыха. Я уже мечтаю, как мы будем с тобой ходить за руку, слушая шум прибоя и целоваться. У меня есть красивый купальник. Ты даже в нем меня не видел ни разу.

Он доедал суп из крапивы, сваренный наспех женой, и на дне тарелки ловил ложкой вареный желток. Суп ему не нравился, да и есть не хотелось. Еще сильно ныл ожог на плече, но это были мелочи, два или три дня – и все затянется. Жена смазывала рану специальным кремом, заботливо перевязывала бинтом.

Он не сказал ей спасибо, а, впрочем, это было и не нужно, вечерами они часто молчали и занимались своими делами. Она или читала русскую классику, или шила, он обычно просто лежал, уставившись в потолок и мечтая о собственном винограднике, о том как он будет собирать урожаи и делать вино. Каждый вечер до этого возникали новые идеи, то он строил в мыслях новый винный погреб, то придумывал необычные шпалеры, не такие как у всех…

В этот вечер жена не шила и не читала. Он не сразу заметил в ней перемены, и даже когда заметил, решил, что она просто из-за него сильно переволновалась, когда он останавливал пожар. В этот вечер она была с ним необычайно нежна, и сейчас прижималась к его груди, слушая, как бьется его сердце. А оно билось тревожно, и жена гладила ему грудь, целовала шею, подбородок, обвивала своими ногами его ноги, пыталась возбудить в нем желание. Но он не поддавался ее ласкам, не отвечал взаимностью, думая только о том, чтобы пошел дождь. Он верил, что рано или поздно дождь пойдет, и чувствовал себя, словно побитый воин после сражения, с достоинством и чувством реванша.

Егор посмотрел на ее спокойное, умиротворенное лицо. Сейчас у нее были закрыты глаза, и свет от луны, проникающий через окошко хаты, освещал ее едва заметную улыбку. Она любила его. За что и почему, он не знал, но это никогда не вызывало в нем сомнения. Вся ее жертвенность, вся ее нежность отдавались ему, не требуя ничего взамен, и он впервые почувствовал вину перед этой женщиной. Он продолжал ее целовать, целовать неохотно, слушая, как тихо стонет она под его ласками, и эта вина перед ней вдруг стала нарастать в нем снежным комом, душить сильнее сегодняшнего дыма. В его глазах блеснули слезы, и он спешно вытер их, чтобы не показать виду.

Потом он повернулся к ней спиной и сделал вид, что заснул, а она, тяжело вздохнув, села за стол читать книгу, и в приглушенном свете он слышал лишь изредка шелест страниц. В эту ночь Егор понял, что совсем не знает ее, что все эти два-три года совместной жизни он был только и занят этими саженцами, проводя все время на молодом винограднике… Он грустно улыбнулся, вспомнив все эти неудачные затеи, и все ради того, чтобы сделать эту женщину счастливой, обеспечить ей и себе будущее, ту финансовую независимость, которой сильно не хватало им, и сейчас, притворяясь уснувшим, он признавался себе, что был неправ, что ситуация зашла до невозможности далеко, и что нужно было давно остановиться и заняться другими, более выгодными делами в городе.

Читать дальше