Татьяна Юдина - Дорогами Победы. 1945—2020. Международный Союз Писателей

Ждать от жизни немного осталось.
Кто-то хочет покоя,
а кто-то – дожить до весны!
И по-прежнему ждут они
самую-самую малость:
Что наверно, когда-то,
на свете не будет войны…

Нас было семь. Со мной и тетей Глашей,

Она дрожала в странном забытьи.

Меня прижав, скрипя зубами страшно,

Все бормотала: – Выживем. Свои…

И в тишине, как в пасти людоеда

Пищало что-то сдавленно, скреблось.

Я не спала и думала о хлебе, —

Уже не пахнет сладкой крошкой горсть.

Хотелось спать, но в горле горечь сохла,

Вчера допили талый бурый снег.

Во тьме ночной чуть слышно мыши дохли.

Их было пять. Нас – пара человек…

Куда лечу? Тягучее бездонье…

Вдруг от сирены мозг до боли взвыл.

Меня несут. Как ласковы ладони…

Сегодня Глаше вновь хватило сил…

И если ты владеешь нотным станом,
как станом девушки, прильнувшей в страсти нежной,
ты пишешь музыку и в «гетто образцовом»,
и место написанья – Терезин…
До «окончательных решений», город странный
раскинул улицы бараков тьмы кромешной.
Там, неопределённостью окован, писал квартет «мишигене" 1 1 «мишигене» – сумасшедший (евр. разг.) один.

Какая, к чёрту, неопределённость?
Задушен газами в Освенциме с семьёю.
Задушен вместе с песней и квартетом,
и оперой, написанной в стенах, —
не «плача на брегах рек вавилонских»,
писал, творил натруженной рукою…
Гуманным антропологом, эстетом, —
он музыкой судьбы ввергает в прах!

Мелодия его кричит и плачет,
потом тебя баюкает в бараках…
И теме ностальгической и нежной
противопоставляет гром сапог.
…Сегодня ночью, вновь огнём охвачен,
взывает Юг о помощи от мрака,
детей прижав к груди, бомбоубежищ
опять наполнив чрево… Вэйз мир 2 2 Вэйз мир! – бог мой! (евр.) бог!

Прочитан весь дневник 3 3 Дом-музей Анны Франк – дом в Амстердаме на набережной Принсенграхт, в задних комнатах которого еврейская девочка Анна Франк скрывалась со своей семьёй от нацистов. Здесь же она написала свой дневник. Я – девочка. Я – Анна.
Я не люблю зануд. Талантлива. Легка.
Воспитывают все и пилят постоянно.
Пытливый, острый ум и – детская рука…

Отрезана от войн дубовым книжным шкафом,
отрезана от звёзд и ветра, и луны…
Еврейское лицо – наследие от папы,
от мамы – лишь глаза, страданием полны.

Ещё не влюблена, но слышу голос плоти.
Познаю ли любовь? Скорее «нет», чем «да».
Замедлен бег секунд. Полиция в пролёте
чердачных этажей. Нашитая звезда.

Написанный дневник хранит движенье мысли
и радость, и печаль, и горе сорванца!
Галактику вместил простой по виду листик.
Я – Анна, я – судьба, похожая с лица…