Николай Попов - Рак и Жемчужница

Не считал и после того, как расстался с Тамбовским авиаспортклубом, не считаю и сейчас. Но написать о лётчиках мне очень хотелось. Какое-то время возвращался обратно в клуб, собирал нужную информацию, общался с друзьями, печально бродил по аэродрому, глядя на небо, вспоминая былое и не былое, перемешивая реальные события с виртуальными. Сюжет обрастал картинами, сценами, вымышленными либо когда-то звучавшими то ли здесь, то ли в великом граде Киеве, то ли в несуществующем на карте городе Роменске.

Говорят, что писатели любят читать свои произведения. Вы знаете, это правда. Особенно те, кто пишут мемуары, ведь для них они как дневниковые записи. Сколько раз я читал свою рукопись, столько раз и правил её, но теперь у меня такой возможности не будет. А жаль.

Когда я почувствовал, что могу взять в руки перо и писать, как говорят музыканты, «с листа», – вернулся домой, чтобы осуществить задуманное. Но вскоре понял, что чего-то не хватает. Неожиданно ко мне в руки попадают исторические документы: Наполеон Бонапарт, его морские похождения, сокровища и так далее и тому подобное. И снова закружилась головка, как у Роберта Луиса Стивенсона: «Пиастры! Пиастры!» – кричал попугай. Свершилось. Вот оно. Мне нужен негатив. Чтобы сравнить чёрное с белым или белое с чёрным. Как правильно? Вы не знаете? И я не знаю. Закон единства и борьбы противоположностей, его диалектическое развитие. Но это уже философия. Впрочем, почему бы не пофилософствовать. Кто меня остановит? Время, правда, потраченное на чтение моей книги, останется всё-таки вашим. А время в магазинах не продают. Время – деньги. Можно столько-то заработать или не заработать столько-то.

Архангельскому не понравилось название романа, простая «биологическая ситуация»: рак и жемчужница, дескать, какое отношение они имеют к содержанию изложенного. А вот Шилин, наоборот, увидел нечто страшноватое в первом слове и романтическое во втором, «беспощадность одной стороны по отношению к другой». Конечно же, здесь речь идет, прежде всего, о людях.

Я говорил о философии? Извольте. Не подумайте лишнего, но она имеет прямое отношение не только к теме нашего романа, но и вообще ко всему на свете. Мне так видится (и не я один такой умный), что наш мир и ход истории всегда представлен альтернативой. Человеку постоянно приходится что-то выбирать. Нам достался в наследство от природы мир контрастов. Всё противопоставлено всему. Плюс – минус. Левый – правый. День – ночь. Белый – чёрный. Холодный – горячий. Скупой – щедрый. Добро – зло. Бог – сатана. И наконец, совсем уж запредельное: мир – антимир. Дальше можете продолжить сами, но попробуйте из выше- или нижеперечисленного убрать один компонент. Другому будет не просто плохо – случится катастрофа. Что станет с положительно заряженными ядрами атомов, если отнять у них отрицательные электроны, нам показали на примере Хиросимы. Левая рука не может жить без правой, как день не обходится без ночи. А представьте, что вокруг остался только чёрный цвет, и в кране течёт только холодная вода, все в городе вдруг стали жадными или, наоборот, до безобразия щедрыми. Кто скажет нам, что вот это есть добро, не будь зла? С чем мы сможем сравнить хороший поступок? Ну, конечно же, с плохим. Писатели-фантасты говорят, что, если мир соединится с антимиром, произойдёт аннигиляция, т. е. взаимоуничтожение. Брр!

Аркадий Райкин по-своему понимал закон единства и борьбы противоположностей: «…пусть всё будет, пусть изобилие будет, но пусть чего-то не хватает». Я забыл упомянуть ещё одну важную пару контрастов: бедный – богатый. Это те же плюс и минус. Именно отсюда начинается цепная реакция в виде войн и революций, когда бедные не могут уже жить по-старому, а богатые не могут управлять по-старому.

Не могут – заставим. Или не заставим, больно надо, ещё что-то предложим. Снова два варианта и более. Аналогично во всём и повсюду.

Однако вернёмся «к нашим баранам», к примитивной «биологической ситуации», то есть к страшному раку и романтической жемчужнице.

Страшный рак подкрадывается к романтически задумавшейся жемчужнице и настырно ждёт своего часа. Ни о чём не подозревая, жемчужница поворачивается к раку и, томно зевая, на миг усыпляет свою бдительность. Рак тотчас же засовывает клешню внутрь. Жертва, застигнутая врасплох, хочет откупиться и предлагает свой жемчуг в двадцать пять каратов, на что рак лаконично отвечает бедной ракушке: «И жемчуг тоже!», после чего поедает последнюю. Вывод: не разевай рот. В детстве у нас в доме была большая синяя книжка. Мама любила её читать медленно вслух. Мне было жалко жемчужницу. Я не знал тогда, что Орбелиани, сочинивший эту сказку, сознательно привёл её к печальному концу, видимо, тоже поплакал «в тряпочку». Но что делать. У всего есть своё начало и неминуемый конец. Вот вам ещё одна сакраментальная пара противоположностей.