Владимир Калинин - Зелёный луч

Полтора часа он водил девушку на ветру, под дождём. Заданность сковывала его, а скованность раздражала. На улице, как назло, хлестал дождь, ветер поминутно выворачивал наизнанку его зонт. Он же, вместо того чтобы посмеяться этому, ещё более раздражался. Что она могла найти, разглядеть в этом ужасно неловком, разумеется, страшно закомплексованном парне! Людмила пришла на встречу нарядная, в расклёшенных по моде и с вышивкой по низу брюках, и скоро туфли её и низ брюк промокли насквозь. Они хотели пойти в кино, но билетов уже не было, а ехать куда-то было уже поздно.

– Если я заболею, вы будете виновником моей болезни, – сказала девушка почти враждебно.

Эта фраза была одной из тех немногих, сказанных ею, которые он запомнил, – все силы и внимание его уходили на борьбу с ветром, дождём и тем проклятым зонтом. Наверное, он не удержался и рассказал ей о своём одиночестве, потому что, помнится, она возразила, что у неё-то, напротив, много друзей. Он попросил познакомить его с ними. Зачем? – последовал вопрос в упор. Он не нашёлся, что ответить.

При свете уличных фонарей Игорь пытался разглядеть лицо Людмилы, но видел только её профиль: чистый округлый лоб и чёлку светлых волос, небольшой прямой нос, тонкие чёрные брови и глаза, спрятанные за длинными ресницами. Потом, расставшись, он пытался соединить эти черты, чтобы увидеть её лицо целиком, но ничего не соединялось. Единственное, что ему виделось очень хорошо, очень живо, и о чём ему приятно было вспоминать, были капельки дождя на её лице, которого целиком он всё-таки не видел. И он закрывал глаза, поворачивал голову налево, так, как тогда, и, казалось, наяву видел девичий профиль и щеку с поблескивающими дождевыми каплями.

– Я не хочу, чтоб вы уходили, – сказал он, расставаясь, чувствуя, что ему не удаётся её удержать.

– Я и не приходила.

– Да, это так, – помедлив, согласился он. – Тогда я хочу, чтобы вы пришли и не уходили. Я напишу вам.

– Пишите, – сказала девушка почти равнодушно.

2

Игорь сидел в гостинице маленького северного городка и писал письмо Людмиле.

«Я не сразу нашёл нужный тон письма, собственно, ту форму, которая, обходясь без абстрактных понятий, не затруднила бы ваш ответ мне. И когда нашёл эту форму, был тому очень рад. Свою находку я сделал, уже прилетев в Заполярье, на пути из аэропорта. Я решил просто рассказать вам свой вчерашний день – что делал, что видел, с кем говорил в этот день».

Он поднял голову и посмотрел в окно. Гостиничный номер был невелик, окно занимало почти целиком одну из его стен. Картина, открывавшаяся из него, нравилась ему настолько, что он готов был часами любоваться ею. Большую её часть занимало небо, из окна пятого этажа можно было без помех проникаться его огромностью. За время работы и жизни на Севере он успел увидеть небо из этих окон во все времена года, при самых разных погодных условиях, при самом разном освещении.

Слева, справа и снизу, словно рамой, картина была ограничена стенами жилых домов и крышей местной средней школы, так что в центре, вторым после неба важнейшим элементом картины являлось море, морской залив. Днём и ночью по нему шли корабли: налево – в устье залива, в большой торговый порт, направо – на выход из него, в море. Залив был длинный, километров сто длиной, но лишь двух-трёх километров шириной, на языке соседей-скандинавов его следовало бы называть фьордом; противоположный берег залива, различимый достаточно хорошо, казался необжитым и диким: только сопки, сейчас, зимой запорошенные снегом, и темнеющие лесом долины между ними. Солнце садилось каждый день на том берегу. На долгие два месяца полярной ночи, ввергая подлунный мир до времени в спячку, исчезало там же, а полярным днём, словно недвижной раскалённой сковородой зависая над тем же берегом, слепя усталые глаза, так же долго не давало уснуть далеко за полночь.

Оттуда же, с того самого берега пришёл однажды тот редкостный луч зелёного цвета, зелёный луч. Игорь хорошо помнил, как это было. Тогда был закат, конец длинного весеннего дня, солнце уходило за сопки и в самый последний момент, от солнечного шара не осталось уже ничего, почти ничего, на долю секунды послало его, тот незабываемый, необыкновенно чистый, чудного изумрудного цвета фантастический луч…

Писать о прошедших событиях было легко, и Игорь подробно рассказал, как он встал с постели в день отъезда, как собирался в дорогу и прощался с родными, как ехал в аэропорт, как встретился там с бывшим однокурсником по институту и нынешним сослуживцем Вадиком Уткиным, о чём они говорили в полёте и на земле.