Писака Ежова - Кто я сегодня?

Выпал первый снег. Зима расставила свои приоритеты, и ноябрь был вынужден капитулировать. Причем довольно трусливо, и даже не пытаясь напомнить о себе. На Алине была легкая осенняя куртка и скользкие сапоги. Неудивительно, что девушка, счастливо смеясь, вцепилась в мою руку и прильнула ко мне, пытаясь согреться. Я тоже смеялся. Показывая, что мне приятна её близость. Она смотрела на меня пьяными глазами-фонариками. Как собачка, которую хозяин, наконец-то, вывел погулять. Тьфу. Внезапно мне захотелось сплюнуть от её влюблено-тошнотворного вида. Я с трудом сдержался. Вместо этого улыбаясь еще шире…

У входной двери я затормозил, пытаясь найти в кармане куртки ключи. Открыв дверь, я распахнул её, и предложил жестом войти. Алинка, на минуту замешкалась, словно что-то заподозрив.

– Может ты первый? Всё-таки, дом твой? – Она смущенно и как-то по-детски улыбнулась.

Я покачал головой и, шутливо расшаркиваясь перед ней, ответил:

– Ну, что вы! Дамы вперед!

Она вошла, пытаясь сориентироваться в незнакомом помещении на ощупь, довольствуясь лишь тонкой полоской света от распахнутой двери. Я вошел следом, и резким движением нажал на выключатель. Яркий свет неожиданно для Алины залил комнату. Не давая девушке прийти в себя и перестать жмуриться от него, я сильно толкнул её вперед, сбивая с ног. Последнее, что я увидел, перед тем, как стал запирать дверь снаружи: Алина, потеряв равновесие, упала.

Закрыв дверь, я подергал ее несколько раз, проверяя, насколько она надежна. Моё сердце отбивало такт как армянский дхол, простучав, наверное, триста ударов в минуту… Ладони были настолько влажными, что я мог намочить ими карманы своей легкой кожаной куртки.

Направляясь к машине, я слышал, как Алина барабанила кулаками по двери и кричала: «Макс! Выпусти меня! Это не смешно. Дурацкая шутка! Маааксим!» Я ухмыльнулся и сказал сам себе: «А это и не шутка. Я тебе не клоун». Уже почти дойдя до машины, я подумал, что не мешает проверить, надежно ли заперты ставни на окнах. Развернувшись, я по очереди подошел к каждому окну, проверяя крепость его засова. Хотя эти манипуляции были излишни. Я лично навешивал эти массивные куски древесины на окна. Ставни были цельными. И напрочь исключали даже малейший просвет между ними. Создавалось впечатление, что в доме отсутствуют окна… Этого эффекта я добивался, обустраивая его последние полгода…

Осмотрев последнее окно, я почувствовал, что мое радостное возбуждение достигло предела. Я улыбался так, что заболели скулы, окидывая глазами дом, погруженный в полумрак.

– Вот и всё, детка. Никуда ты от меня теперь не денешься.

Я смотрел в ночное, звездное небо и упивался собственной вседозволенностью. Я пытался увидеть в нем седого старика, грозящего мне пальцем и не видел его… Потому что ему плевать и на меня, и на эту девчонку, лежащую сейчас, на холодном полу…

Вытянув вверх руку, я сжал ее в кулак:

– Нет никакой справедливости! Есть только власть. Власть того, кто сильнее! Вот она где сейчас, настоящая власть! У меня в кулаке… С Днем рождения, отец!

Презрительно сплюнув, я быстрыми шагами пошел к машине.

Солнечный свет заливал комнату. Я открыла глаза и потянулась, откидывая одеяло. Муж сопел, уткнувшись лицом в подушку. Я легонько провела по его волосам ладонью. Мы просыпались вместе вот уже десять лет. За редким исключением его служебных командировок. Чаще всего я вставала на полчаса раньше, чтобы приготовить завтрак. Из всех суточных двадцати четырёх часов я любила эти несколько утренних минут, которые могла проводить в теплой кровати, наблюдая за спящим мужем. Если меня спросить, почему его сонный вид доставляет мне такое удовольствие, я не отвечу. Мое сердце в этот момент наполняется какой-то былой нежностью по отношению к нему. Как будто сухой цветок каждое утро дает новые побеги…

Я прижалась к нему, чувствуя тепло. И вдруг меня словно выкинуло из реальности, вернув обратно в сон. Я вспомнила его в мельчайших деталях и почувствовала, что краснею… Отстранившись от мужа, я легла и уставилась в потолок. Мои руки мгновенно вспотели и тело предательски задрожало. Мне снился Максим. Моя первая, и, к сожалению, почти безответная влюбленность. В последний раз мы виделись, когда мне было шестнадцать, а ему семнадцать…

То, что было в моем ночном подсознании и вспоминать-то стыдно. Я даже с мужем такого не вытворяла. В голове всплывали навязчивые картинки из сна. В груди не просто стучало, а барабанило. Я резко села, пытаясь переключиться на другие мысли. Муж заворочался, бормоча что-то невнятное.