Инна Карташевская - Ибо сильна, как смерть, любовь… (сборник)

Потом неожиданно кончилась эпоха развитого социализма и вместе с капитализмом к нам пришла запоздалая, а потому и не столько страстная, сколько судорожная, вера в Бога, а раз так, то, естественно, и в дьявола. В книжных магазинах стали продаваться полные издания Мастера и Маргариты, а вместе с ними и всяческая мистическая дребедень. Ученые измерили и взвесили нашу бессмертную душу в момент ее вылета из тела умирающего человека, а привидения были легализованы, сняты на видео и записаны на магнитофон. Во всех газетах стали давать полезные советы, как лучше увидеть мертвого родственника на мерцающем экране, включенного после окончания передач, телевизора, и что делать, когда этот же мертвый родственник позвонит вам по телефону. В любом сайте Интернета появилось множество рассказов очевидцев об их встречах с мертвецами, а по первому каналу телевидения после программы «Время» чернобородый астролог начал бесплатно раздавать предсказания будущего, причем настолько пространные, что толку от них все равно не могло быть никакого, а проверить было попросту невозможно.

Другие времена, другие нравы, поэтому я осмелел и, как-то, возжаждав популярности среди молодого поколения, впервые рассказал о своем самом страшном приключении, и, надо сказать, мой рассказ имел бешенный успех. С тех пор я много раз повторял его с тем же неизменным успехом и всегда недоговаривая о том, что же было в самом конце. То, что я сейчас пишу, является единственным полным изложением этого моего рассказа, и я не собираюсь при жизни давать никому его читать. Если же вы сейчас читаете его, это значит, что я уже умер, и мне совершенно все равно, что вы обо мне подумаете. Итак, вернемся к нашим мертвецам. В те годы я был студентом Харьковского университета и учился на факультете романо-германской филологии, а говоря попроще, на факультете английского языка и литературы, отделение переводчиков-референтов. Сам я был не харьковский, а приехал из небольшого города на той же Украине. Харьков я выбрал потому, что здесь было отделение переводчиков, что встречалось не в каждом ВУЗе, и еще потому, что все мамины родственники жили в этом городе. Конечно, они встретили меня криками, что простому парню вроде меня нечего и пытаться поступить на такой престижный факультет. Таких там даже и на порог не пускают. Но я был упрям и в свою очередь объявил, что если там должны просто для приличия принять хотя бы одного простого парня без блата, то этим парнем буду я.

Во время вступительных экзаменов я жил у маминой двоюродной сестры в старом четырехэтажном доме в центре города. Все квартиры в нем были коммунальные. В теткиной квартире, например, проживали еще шесть семей. Все там было: и длинный запутанный коридор с многочисленными дверьми, и старая грязная ванная комната со страшной облупленной ванной, и ободранный туалет с видавшим видом унитазом, и с развешенными на стенах индивидуальными деревянными сиденьями, по одному на каждую квартиру. В общем, кто хочет больше подробностей, может обратиться к Ильфу и Петрову и прочитать их описание «Вороньей Слободки». Можете быть уверены, все сойдется один к одному.

Когда я жил у тетки во время экзаменов, она особо не волновалась, так как твердо знала, что я все равно не поступлю. Но когда, паче чаяния, я был все-таки принят, она заволновалась, так как в ее планы не входило делиться площадью с двоюродным племянником, и начала срочно искать мне жилье, на случай, если я не получу общежития. Общежития я действительно не получил, так как на первом курсе его давали только совсем уже малообеспеченным студентам, и тетка заволновалась еще сильнее. И, как оказалось, напрасно, потому что квартира нашлась в этом же доме только на первом этаже. Конечно, квартира тоже была коммунальной, но там проживали, слава богу, только три семьи. Об этой квартире я должен рассказать подробнее, так как именно расположение комнат и сыграло важную роль в том, что произошло там через несколько лет.

Итак, представьте себе старинный дом с огромной парадной дверью. Зайдя в нее, оказываешься в длинном и широком холле, не чета теперешним лестничным площадкам. По этому холлу нужно было пройти довольно большое расстояние, чтобы дойти до начала широкой лестницы, ведущей на верхние этажи. Эта лестница была не посредине, а как бы смещена влево, а если пойти прямо, то упрешься в большую дверь. Так вот эта дверь открывалась непосредственно в снимаемую мной комнату. В старые добрые времена эта комната служила, по-видимому, прихожей, так как была мала, но в скудное советское время стала считаться полноправной комнатой.