Игорь Сотников - Жилбос. Девушка из будущего

Может это и странно выглядит, но я до сих пор, для общения с этим миром, использую те свои в детстве задаваемые вопросы, с помощью которых я познавал мир, и посредством их ищу общий язык с настоящим и взрослым миром, и заодно пытаюсь отыскать ответы на уже взрослые вопросы. Что, как оказывается, уже не так легко сделать, как это было в детстве, и людей по большей части удивляют и ставят в тупик эти мои вопросы, и частенько почему-то обижают тех людей, к кому я напрямую, или же косвенно обращаюсь с ними. Хотя они ничего особенного в себе не заключают, и по мне так, то они звучат ровно так же, как и в моём беззаботном детстве:

– Почему нельзя называть вещи своими именами? Почему нельзя быть честным с самим собой, а тем более с окружающими людьми? Почему люди верят всему, что угодно, но только не самому себе? Почему так повелось, а так не повелось? Почему люди шуток на свой счёт мало понимают? Почему нельзя всё ставить с ног на голову и называть белое чёрным и наоборот? Почему дурака назовёшь дураком, он обижается, а назовёшь дураком не дурака, он улыбается? Почему вас все эти мои вопросы так удивляют, и вы видите в них какой-то подвох? И почему, собственно, нельзя говорить людям всё, что о них думаешь, даже если они об этом просят?

Да, действительно, почему так происходит, если к тому же она меня сама об этом попросила, – и что ты обо мне думаешь? – а как только я её, со свойственным мне простодушием, которое ей во мне всегда импонировало, спросил (а я так уж привык, отвечать на вопрос своим вопросом): «И какие у вас на мой счёт ожидания?», то тут-то всё и открылось в ней для меня – она вроде ещё не готова на такую откровенность. При этом я вижу, что у неё есть определённые на мой счёт ожидания и скажу больше, некоторые надежды, но она отчего-то не хочет, чтобы я об этом знал, и она, сделав злое лицо, побледнев и задрожав в губах, с возмущением, официальным тоном голоса мне говорит. – Спасибо вам за вашу исключительную честность, что в наше время редко встретишь, а особенно, когда тебе в лицо бросают обвинения в твоих корыстных взглядах. И как вы понимаете, то на этом наши пути расходятся в разные стороны. – После чего она, пристально на меня смотря, протягивает мне руку для рукопожатия. И когда я в ответ жму ей руку, то она вздрагивает в глазах и, прыскающим голосом проговорив: «Прощайте», отрывается от меня и так неожиданно для меня убегает, что я сразу и не смог сообразить, что сейчас нужно было делать.

А ведь между тем, именно я был инициатором нашего с ней знакомства. Я привлёк её внимание к себе, сбивающей сердце со своего нормального рабочего ритма, своей неотразимой красотой, – тут я себе польстил, – тогда скажем, что сводящим живот от смеха обаянием, – да, здесь я преувеличил, – тогда пусть харизмой, – а это, что ещё за хрень, – в общем, своей отзывчивостью и не прижимистостью, что в наше время, особенно в глазах женского пола, даже очень ценится и имеет немаловажное значение. Как же я сумел всё это продемонстрировать совершенно незнакомой и ещё в тот момент не замеченной мною девушке, то всё на самом деле до банальности просто (так и должно быть, ведь всё самое сложное складывается из элементарных частиц).

Так я при подходе к кассе для покупки билета на метро, не совсем удачно для себя раскрыл кошелек и в результате чего, из него посыпалась на пол вся мелочь, которой, как сейчас мной и всеми вокруг выяснилось, было звонко не мало. Я в свою очередь тут же опускаюсь на колени и начинаю наскоро собирать по выпадавшую мелочь. Где вдруг и замечаю чьи-то руки, как и мои собиравшие с пола мелочь. Я поднимаю глаза и в первый раз вижу её улыбающееся, немного сосредоточенное лицо, и оно мне нравится. – У вас много мелочи. – Говорит она мне.

– Что есть, то есть. – Нейтрально отвечаю я ей, а то ещё подумает, что у меня кроме неё мало что есть.

– А вот у меня с этим проблемы. – Немного грустно сказала она, отрывая от пола монету. И тут-то я понял, к чему она ведёт весь этот разговор, она хочет проверить меня на предмет моей целостности, то есть мелочен ли я или всё по-другому. – Сколько вам надо? – спрашиваю я её.

– На билет в один конец. – Говорит она и добавляет. – Я иногда бываю рассеянной, особенно, когда влюблена. – И так на меня многозначительно смотрит, что я мог бы решить, вначале перепутав порядок возникновения причины и следствия, что я имею прямое отношение к возникновению в ней этой рассеянности, а уж затем, то есть прежде, она забыла дома мелочь на проезд. И что удивительно для меня, то на этот раз я не стал напрямую её спрашивать: «Надеюсь, что в меня?», а спросил совсем другое: А вы там ещё не насобирали?