Игорь Сотников - Жилбос. Девушка из будущего

– А чего, собственно, я волнуюсь, – потеплело в душе Максимилиана, как только его осенила догадка о том, что ведь это телевизионная передача и всё можно начать заново. И Максимилиан, просветлев в лице, а то он под этими угрюмыми взглядами коллег по творческому цеху совсем потемнел, обращается к кому-то в сторону (так видится телезрителю, в частности тому, от чьего я имени, сначала вёлся этот рассказ – это уже потом, предположительно в следующей главе, будет объяснено, почему иногда происходит такая путаница с местоимениями).

– Я, как понимаю, мы в прямом эфире. – С долей ехидства, как бы в шутку, уклончиво вопрошает режиссёра Максимилиан. И судя по тому, что режиссёр схватился рукам за голову, то эти предположения Максимилиана никак не оправдались. И Максимилиан, потеряв в лице часть ярких красок, поправляет на шее шарфик и не совсем выдержанно обращается к своим коллегам, экспертам.

– Так что, господа, скажите, – говорит Максимилиан, – если я сегодня, обращу свой взор на нашего зрителя. Без чьего на наш счёт мнения, наши с вами посиделки в студии становятся бессмысленными, если он вдруг, по каким-то немыслимым причинам, – здесь Максимилиан знаково усмехнётся, типа такое может случится только в одном случае, если зритель непроходимый дурень и вообще не просвещён, – или же по невероятным стечениям обстоятельств (знаю я эти стечения обстоятельств, выпить захотел и выпил), не захочет нас слушать и смотреть. – Продолжит Максимилиан Трогательный. – Что поделать, рейтинги нынче определяют жизнь передач. – Делает оговорку Максимилиан. – Вот спрашивается, какой всё-таки наш зритель? – задаётся вопросом Максимилиан и чуть ли не в упор смотрит через телевизионную камеру на меня, вдруг, по стечению различного рода непредвиденных мною обстоятельств, – так лёг пульт, – ставшим его, Максимилиана, зрителем. Что совершенно не устраивает меня, вдруг ставшего целевой зрительской аудиторией Максимилиана, и я начинаю тянуться рукой за пультом, чтобы, так сказать, вычеркнуть себя из этой аудитории Максимилиана. А этот Максимилиан, как будто чувствует, что среди его аудитории наметились отступники и он начинает внимательно следить за телезрителем, то есть за мной, который вероломнейшим способом тянет руку к пульту.

И тут Максимилиан как вроде замечает по мне, что я дотянулся до пульта и готов прямо сейчас с ним расстаться, и он как многозначительно взглянет на меня: «А ну стоять!». И я, загипнотизированный его взглядом, застываю в одном положении, не понимая, что всё-таки меня остановило на полпути к переключению канала. И я, такой же как и всякий другой телезритель, начинаю искать в себе то, что могло меня остановить и не сделать самого логичного шага. И вроде бы в самом себе нет ничего такого, чтобы этого не хотело и тогда я опять прислушиваюсь к тому, что там, за экраном телевизора, в студии происходит, и отчасти нахожу ответ на этот вопрос – разговор зашёл обо мне, телезрителе, и мне захотелось на совсем чуть-чуть задержаться.

– Так всё же, – ухватив за коленку свою ногу (это такой творческий приём, с помощью которого ведущий показывает свою близость к простым людям), спросил своих оппонентов Максимилиан, – кто наш целевой зритель? – И если я, телезритель, даже не предчувствуя, а зная, какими категориями мыслят и измеряют меня вот такие светочи прогрессивной мысли, начинаю наполняться нехорошими мыслями насчёт ведущего, который сейчас начнёт под себя и свои вкусы подгонять меня, то его со ведущие, не сумев удержать в себе свои мысли, тут же нахмурились. Они, скорей всего, подозревали, что нельзя полагаться на данные социологических опросов и рейтинговых агентств, а им одной поездки в общественном транспорте, где они были узнаны, было достаточно, чтобы о себе узнать столько, чтобы у них желание показываться на людях, раз и навсегда улетучилось.

Максимилиан Трогательный между тем продолжает. – Вы, господа, не дадите мне соврать …– было начал Максимилиан, и на этом слове перестал всеми слушаться и слышаться. Он этим своим заявлением вдруг всполошил своих со ведущих, в том числе и меня, телезрителя. У меня тут же возникли на этот счёт свои, дедуктивного характера мысли и свои вопросы.

– И откуда интересно у него такая уверенность и убеждённость в этом? – тут же задались этим вопросом все, кто услышал это заявление Максимилиана. И теперь я всё своё внимание остановил на со ведущих, принявшись домысливать высказанную Максимилианом мысль. – Здесь определённо имеют место тайные договорённости, где у каждого из участников этого диспута, есть компромат друг на друга, удерживающий их здесь всех вместе и главное, от обоюдных обвинений не в компетенции и в чём-то ещё страшном.