Игорь Майоров - КЛУБCLUBКЛУБ. Мемуары от третьего лица

(глава РЕД ФОКС)

Вся несуразность этого проекта, к которому хорошо относился, кажется, один только М.была прощена судьбе только за то, что там он снова влюбился – уже не ожидая от своей потрепанной души такой способности – любить и быть любимым. Как будто вся череда удачных и неудачных, а порой и просто провальных кабаков вела его к этой отчаянной попытке избежать преждевременной пустоты. А когда в феврале 2010 года разорвалась в животе артерия стало понятно, что и своевременная пустота уже не за горами. Лихие хирурги Склифа зашили живот, из которого спустя два года все еще будут лезть белые нитки, завязанные аккуратными петельками. И все дни, валяясь голый в реанимации, М.мысленно разговаривал с ней – с Катей. И первая, кого он увидел, оказавшись в своей палате на 10 этаже огромного дома, плывущего, как корабль, параллельно Садовому кольцу была тоже она – Катя.

Последняя глава… как знать, может оказаться и не последней, бывают разные странности в этой жизни, но пока – все-таки последняя. Она включает в себя несколько эпизодов. Малозначащим эпизодом мелькнул в жизни М.клуб ЛОФТБАР, который он долго описывал на сайте, побывав в самом клубе всего несколько раз. Опровергая тезис о повторной недоступности одной и той же реки М. снова оказался в Промтехсервисе, по-прежнему занимаясь делами странными и по большому счету никому не нужными. Наверное, это была уже другая река. Почти случайно возникла тема, имеющая отношение к главной сюжетной линии этого повествования, к клубному движению – ГЛАСТОНБЕРРИ ПАБ. Здесь М.уже не организатор и не учредитель, он просто осветитель и что-то вроде диджея – странная карьера в странном месте. М.еще пытается что-то делать: вместе с Василием Бобровым они придумали проект «d3clubstudio», провели несколько выставок и концертов – но и эта деятельность плавно сошла на нет, оставив чуть-чуть физических и немножко больше моральных дивидендов. Кажется, клубная история заканчивается.

(глава ЛОФТБАР. ГЛАСТОНБЕРРИ/d3clubstudio)

Оканчивая эту биографию, автор сливается с М.и снова становится одним целым. Как странно, что несколько страниц, пусть пунктиром, пусть без подробностей исчерпали целую жизнь. Которая оказалась короткой, простой и совершенно непонятной. Значит, так тому и быть.

В Советском союзе не было не только секса, не было еще и ночной жизни. То есть жизнь конечно была, существовала, например, пельменная у станции метро Площади Ногина (ныне Китай-город), работавшая то ли до часу ночи, то ли до двух, сейчас уже не помню, был «Зеленый огонек» на Пушкинской улице (ныне Большая Дмитровка). Считалось, что это места для таксистов, однако кучковались там преимущественно студенты, небогатая творческая интеллигенция и люди бомжеватого вида – впрочем понятия «бомж» тогда еще не существовало. На старших курсах М.иной раз заезжал туда – вы представляете себе, что такое пельменная советских времен? Если вы там не были, в силу возраста, например, то не представляете. Круглые, стоячие, не очень чистые, вечно шатающиеся столы. Соль, перец, на раздаче уксус. Женщины с квадратными фигурами – о, сколько же пельменей съели они в своей жизни! Ворочают длинными черпаками в огромных дымящихся кастрюлях (почему-то в пельменной всегда зима). Мутное какао из титана. В углу распивают, быстро освободив в себя стакан все с тем же какао. Хлопает скрипучая дверь. Все счастливы.

А все рестораны закрывались в двадцать три ноль ноль. Ну, может быть, какие-то в двадцать четыре. Социализм (вернее то, что называлось социализмом в Советском Союзе) был скучен – он не любил ночь.

Как-то в конце восьмидесятых годов в театре «Эрмитаж» гастролировал голландец Джим Ван-Дер-Воуде. Забавный спектакль, грустная эксцентрическая клоунада, название в памяти не сохранилось. После разборки декораций постановочная часть, включая М., который еще числится в монтировочном цехе, выпивает с голландскими техниками – осветителями и монтировщиками в кабинете завпоста. Огромных долговязых голландцев повергает в шок костюмер Инна (Инюня) Паршикова, хрупкая тонкая девушка залпом выпивает полстакана водки и как ни в чем не бывало продолжает разговор, так и не догадавшись, отчего это импортные гости, потягивающие водку мелкими глоточками, всполошились и чуть ли не зааплодировали. А на стуле мрачно сидит их переводчица и говорит: